Хижина дяди Тома

— Ничего, сейчас очухается! — со злобной усмешкой скапал Сэмбо. — Мое лекарство лучше всякой камфары. — С такими словами он вытащил из обшлага булавку и по самую головку вонзил ее в ногу мулатке. Она охнула и приподнялась с земли. — Вставай, подлая! Слышишь? Не то хуже будет!

Мулатка сделала над собой нечеловеческое усилие, встала и начала с лихорадочной быстротой собирать хлопок.

— Больше не отлынивай! — крикнул Сэмбо. — Жизни будешь не рада, если что замечу!

— А зачем мне жизнь? — сказала Люси, и вскоре до Тома снова донесся ее голос: — Сколько еще можно терпеть? Господи, помоги нам, что же ты оставил нас?

Не думая о том, чем это грозит ему, Том подошел к ней и переложил в ее корзину весь свой хлопок.

— Не надо! Не надо! Ведь с тобой бог знает что сделают.

— Что бы ни сделали, мне будет легче перенести побои, чем тебе, — ответил Том и вернулся на свое место. Все это заняло у него не больше минуты.

И вдруг незнакомка, которая работала неподалеку и слышала их разговор, устремила на Тома тяжелый взгляд своих темных глаз, взяла хлопок из стоявшей перед ней корзины и переложила к нему.

— Не стал бы ты так делать, если бы знал здешние порядки, — сказала она. — Поживешь у нас с месяц, тогда забудешь, как другим помогать. Лишь бы своя шкура была цела.

— Да хранит меня от этого бог, миссис! — воскликнул Том, невольно употребив обращение, к которому он привык, когда жил среди господ.

— Бог в наши места не заглядывает, — с горечью ответила ему женщина, принимаясь за работу, и губы ее снова искривились в презрительной усмешке.

Но Сэмбо с другого конца поля видел, что она сделала, и зашагал прямо к ней, размахивая бичом.

— Это что такое! — закричал он торжествующим голосом. — И ты туда же! Мошенничать! Ну, берегись! Теперь я над тобой хозяин!

Словно молния сверкнула в черных глазах женщины. Выпрямившись, она круто повернулась к Сэмбо; губы у нее задрожали, ноздри расширились, во взгляде, устремленном на него в упор, вспыхнули ярость и презрение.

— Посмей только тронуть меня, мерзавец! Да мне стоит слово сказать — и тебя затравят собаками, сожгут заживо, разорвут на клочки! Это еще в моей власти!

— Зачем же ты в поле вышла? — пробормотал Сэмбо, явно струхнув, и нехотя отступил от нее. — Да разве я что плохое хотел сделать, миссис Касси?

— Тогда отойди подальше, чтоб духу твоего здесь не было! — крикнула она.

И Сэмбо покорно отправился в дальний конец поля, притворившись, будто у него есть там какие-то дела.

Женщина снова принялась собирать хлопок, и так быстро, что это казалось настоящим колдовством. К вечеру ее корзина была набита доверху, а за день она ухитрилась еще несколько раз подбросить хлопка и Тому.

Уже совсем затемно измученные невольники, неся корзины на голове, потянулись к сараю, где взвешивался и хранился собранный хлопок. Там их ждал Легри, деловито переговаривавшийся о чем-то со своими подручными.

— С этим Томом никакого сладу нет: все время подкладывал Люси хлопок. Если хозяин не даст ему хорошей острастки, он у нас всех негров перемутит, — сказал Сэмбо.

— Вот черт! — возмутился Легри. — Ну что ж, ребята, придется нам образумить этого прохвоста.

Оба негра свирепо осклабились.

— Уж будьте спокойны! Мистер Легри кого хочешь образумит. В этих делах ему сам дьявол в подметки не годится, — сказал Квимбо.

— Так вот, я решил — поручу Тому порку негров. Это лучшее средство выбить у него дурь из головы. Небось образумится!

— Нелегкое дело вы задумали, хозяин.

— Ничего, я своего добьюсь, — сказал Легри, заправляя языком табак за щеку.

— А уж эта Люси! Вот дрянь-то! Второй такой твари на всей плантации не найдется, — ввернул Сэмбо.

— Что ты на нее взъелся, Сэм? Подозрительно!

— Да ведь она вашего же приказания ослушалась — не пошла ко мне в жены.

— Выпороть ее, так послушается, — сказал Легри, сплевывая. — Да сейчас не до этого, очень уж время горячее. Сейчас каждый работник на счету. На вид-то она хлипкая, а такие — самый упрямый народ. До полусмерти придется запороть, пока не образумится.

— Она лодырничает, да вдобавок дерзкая такая — только и знает, что брюзжать. Том за нее всю работу делает.

— Вот как? Ну что ж, пусть он сам собственноручно Люси и высечет. Во-первых, ему надо привыкать, а во-вторых, он все-таки не переусердствует. Не то что вы, дьяволы!

— Ха-ха-ха! — загоготали оба негодяя, подтверждая своим злобным хохотом отзыв, который дал о них Легри.

— Вот увидите, хозяин, как Том и миссис Касси постарались. Корзина-то у Люси будет полная.

— Я сам ее взвешу, — многозначительно сказал Легри.

Оба надсмотрщика снова расхохотались.

— Так… Значит, миссис Касси работала полный день?

— Да еще как работала! Будто в нее дьявол вселился со всеми своими чертями!

— Они всегда при ней, и дьявол и черти, — сказал Легри и, злобно выругавшись, подошел к весам.

Измученные, примолкшие люди медленно, один за другим входили в сарай и со страхом ставили свои корзины на весы. Легри отмечал принятый хлопок на грифельной доске, к которой была приклеена сбоку полоска бумаги с именами невольников.