Хижина дяди Тома

Наши беглецы жили на свободе уже пять лет. Джордж работал в мастерской у одного механика, и его жалованья вполне хватало на содержание семьи, успевшей увеличиться за это время, так как у Элизы родилась дочь.

Маленький Гарри, красивый, умный мальчик, ходил в школу; ученье давалось ему легко.

Почтенный миссионер, приютивший в свое время Джорджа и Элизу, проникся таким сочувствием к Касси и мадам де Ту, что вняв просьбам последней, обещавшей к тому же взять на себя все дорожные расходы, отправился вместе с ними в Монреаль.

А теперь, читатель, представьте себе небольшой чистенький домик на окраине этого города. Приближается вечер. В очаге весело потрескивает огонь. На столе с белоснежной скатертью все готово к ужину. В дальнем углу комнаты стоит еще один стол, крытый зеленым сукном; на нем — письменные принадлежности, бумаги, тут же на стене — полочка с книгами.

Этот уголок служит Джорджу кабинетом. Тяга к знанию, побудившая молодого мулата еще в прежние, тяжелые годы тайком от хозяина выучиться грамоте, и теперь заставляет его отдавать весь досуг ученью.

Он сидит за письменным столом и делает выписки из какой-то толстой книги.

— Джордж! — говорит ему Элиза. — Тебя весь день не было дома. Кончай свои занятия, и давай поговорим.

Маленькая Элиза спешит ей на помощь. Она подбегает к отцу, отнимает у него книгу и карабкается к нему на колени, не спрашивая, доволен ли он такой заменой.

— Ах ты проказница! — говорит Джордж, покоряясь этой властной маленькой особе, как и подобает мужчине при подобных обстоятельствах.

— Умница, дочка! — говорит его жена, нарезая хлеб.

Наша Элиза стала немного старше, полнее, солиднее, но каким спокойствием, каким счастьем дышит ее лицо!

— Ну что, дружок, решил задачу? — спрашивает Джордж, гладя сына по голове.

Гарри давно расстался со своими длинными кудрями, но глаза и ресницы у него прежние, и лоб все такой же чистый и высокий. Он заливается румянцем и отвечает торжествующим голосом:

— Решил, папа! Сам решил, мне никто не помогал!

— Молодец! — говорит Джордж. — Полагайся только на самого себя, сынок, и пользуйся тем, что можешь учиться. У твоего отца такого счастья не было.

В эту минуту раздается стук в дверь. Элиза идет открыть ее. Слышен радостный возглас: «Как! Это вы?» Джордж спешит в переднюю и радостно приветствует доброго миссионера из Амхерстберга. Следом за ним входят две женщины, и Элиза приглашает их сесть.

Сказать по чести, добрейший миссионер заранее обдумал программу этого свидания и всю дорогу убеждал обеих женщин не нарушать ее стройного порядка.

Сначала все шло как по писаному. Миссионер усадил своих спутниц, вынул из кармана платок, вытер лицо и только хотел начать давно заготовленную речь, как вдруг — о ужас! — мадам де Ту, расстроив все его планы, кинулась к Джорджу на шею со словами:

— Джордж! Ты не узнаешь меня? Я твоя сестра Эмили!

Касси все еще держала себя в руках, и она справилась бы со своей ролью до конца, если б перед ней вдруг не появилась маленькая Элиза — точная копия той Элизы, которая осталась у нее в памяти. Малютка во все глаза уставилась на незнакомую женщину, и Касси не выдержала, схватила внучку на руки, прижала к груди и воскликнула, не сомневаясь в правоте своих слов:

— Радость моя! Я твоя мама!

Что и говорить, трудно в таких случаях придерживаться заранее установленного порядка! Однако в конце концов миссионер кое-как успокоил всех и произнес свою запоздалую речь. Она так ему удалась, что его слушатели обливались слезами, а это, согласитесь, могло польстить самолюбию любого оратора и древних времен, и наших дней.

Они преклонили колена, и добрый миссионер прочитал молитву, ибо есть чувства, столь высокие и сильные, что излить их можно лишь, в словах, обращенных к всемогущему. Потом близкие, вновь обретшие друг друга, обнялись, возблагодарив того, кто спас их от бед и невзгод и неисповедимыми путями свел воедино.

В записную книжку одного канадского миссионера занесены доподлинные случаи, которые странностью своей превосходят всякую выдумку. Да и может ли быть иначе, когда система рабовладения способна разметать по свету целые семьи, подобно тому как ветер подхватывает и уносит за собой осенние листья. Те, кто долгие годы оплакивал друг друга, часто соединяются вновь на спасительных берегах Канады. И нельзя выразить словами, с какой радостью встречают здесь каждого новоприбывшего в надежде на то, что он принесет весть — кому о матери, кому о сестре, сыне, дочери, жене, все еще затерянных в непроницаемой тьме рабства.

Деяния, о которых слышишь здесь, полны не столько романтики, сколько героизма. Не страшась пыток, бросая вызов самой смерти, беглецы добровольно пробираются назад, туда, где их подстерегает опасность, лишь для того, чтобы вызволить из рабства сестру, мать, жену.