Хижина дяди Тома

Канадский миссионер рассказывал нам об одном молодом человеке, который был пойман дважды, предан плетям и снова бежал из позорного плена, а потом написал другу, что он и в третий раз попытается пробраться в Америку, чтобы вывезти оттуда свою сестру. Скажите мне, уважаемый сэр, кто он, этот молодой человек, — герой или преступник? Разве вы не поступили бы так же ради своей сестры? И разве вы осудите его?

Но вернемся к нашим друзьям. Когда мы оставили их, они утирали слезы и приходили в себя после такой неожиданной и счастливой встречи.

Хозяева и гости садятся за стол и заводят беседу. Все настроены радостно, если не считать маленькой Элизы, которая полна недоумения: незнакомая тетя держит ее на коленях, то и дело прижимает к груди и вдобавок отказывается от пирога, уверяя, будто у нее есть что-то такое, что лучше всяких лакомств…

Проходит день, другой, и читатель не сразу узнает Касси — такая перемена произошла в ней за этот короткий срок. Ее взгляд, прежде полный безграничного отчаяния, смягчился, затеплился лаской. Она обрела семью, и дорогу к ее сердцу, истомившемуся без любви, прежде всего нашли дети. Маленькая Элиза была ей ближе родной дочери, ибо Касси видела в этом ребенке двойника той девочки, что она потеряла много лет назад. И малютка послужила связующим звеном между матерью и дочерью, которые с ее помощью узнали и полюбили друг друга. Набожность Элизы, подкрепленная постоянным чтением Священного писания, помогла ей направить на путь истинный колеблющуюся, измученную душу матери. Касси всем сердцем отозвалась на ее благотворное влияние и стала доброй, верной христианкой.

На следующий день после встречи с братом мадам де Ту более подробно посвятила его в свои дела. Покойный муж оставил ей немалое состояние, и теперь она великодушно предложила поделиться им с семьей Джорджа. На ее вопрос, как лучше всего употребить эти деньги, Джордж ответил:

— Дай мне возможность получить образование, Эмили. Это всегда было моей заветной мечтой. А остального я добьюсь сам.

По зрелом размышлении было решено на несколько лет переехать всей семьей во Францию, что они и сделали, взяв с собой Эммелину.

В пути прелестная девушка покорила сердце первого помощника капитана и по прибытии на место вскоре обвенчалась с ним.

Джордж четыре года прилежно учился в одном французском университете и достиг своей цели — стал образованным человеком. Политические волнения во Франции заставили его снова увезти семью в Америку.

Свои убеждения и чувства он лучше всего выразил сам в письме к одному другу.

«Будущее мое все еще неясно, — писал Джордж. — Правда, ты говоришь, что белые согласятся терпеть в своем обществе человека с таким цветом кожи, как у меня, тем более что жена и дети совсем светлые. Ну что ж, может быть… Но, представь себе, я вовсе этого не жажду! Все мои симпатии на стороне того народа, к которому принадлежала моя мать. Для моего отца я был ничем не лучше породистой собаки или чистокровной лошади; моя несчастная, убитая горем мать видела во мне своего ребенка, и хотя мы с ней так и не встретились после того, как ее продали, я знаю, что она любила меня до последнего дня своей жизни. Когда я вспоминаю то, что она выстрадала, вспоминаю муки, выпавшие на мою долю, на долю моей героини-жены и моей сестры, проданной на невольничьем рынке в Новом Орлеане, у меня нет ни малейшего желания выдавать себя за американца или иметь что-то общее с ними…

Я хочу связать свою судьбу с угнетенным, повергнутым в рабство народом Африки. И если бы меня спросили: «Хочешь ли ты, чтобы твоя кожа посветлела?» — я бы ответил: «Нет! Пусть она будет еще темнее!»

Все мои мечты, все мои помыслы устремлены к тому, чтобы мир признал нас. Я хочу увидеть народ, который обрел независимость существования. А где его искать? Не в Гаити, ибо гаитянам не с чего начинать. Источнику не взмыть выше водомета. Раса, сформировавшая характер гаитян, была изнеженная, изжившая себя. И, разумеется, пройдут века, прежде чем этот народ, лишенный самостоятельности, достигнет чего-либо.

Куда же мне обратить свой взор? На берегах Африки я вижу республику, возглавляемую лучшими ее сынами, — теми, кто благодаря своей энергии и образованности смог вырваться из цепей рабства. Слабая в начальную свою пору, она наконец преодолела эту слабость и добилась признания Франции и Англии — добилась того, что ее приняли, как нацию, равную всем другим на земном шаре. Туда, в эту республику, я и хочу поехать, и там я найду народ, который мне по сердцу.

Знаю, знаю! Теперь вы все ополчитесь на меня, но, прежде чем судить, дайте мне сказать слово.

Живя во Франции, я с глубочайшим интересом изучал судьбу моего народа в Америке. Я следил за борьбой аболиционистов и колонизаторов и отсюда, со стороны, получил представление о ней более ясное, чем мог бы получить, будучи непосредственным участником этой борьбы.