Хлопоты ходжи Насреддина

– Но ведь, насколько я знаю, он и вас обвел вокруг пальца, – прищурился мулла, а кази лишь поморщился, вспомнив о дележе клада.

– Сейчас это не имеет значения! – отрезал он. – Важно другое: если вас в таком виде застанут в моем доме…

– О великий кази! – в спальню Шарифбека вбежал слуга и замер на пороге, увидев муллу, замотанного в шкуры и сплошь покрытого грязью. Мулла же поспешно спрятал череп, который все еще держал в руках, за спину и уставился в потолок, будто изучал лепнину.

– Держи язык за зубами! – бросил Шарифбек застывшему на пороге комнаты слуге.

– Слушаюсь, господин, – пробормотал тот, склоняя голову и прикладывая дрожащую ладонь к груди.

– Что ты хотел сказать?

– К вам пришли! – ожил слуга.

– Кого еще принесло в такую рань?

– Там народ.

– Народ?

– Да-да, народ. Много народу. Они требуют защиты и справедливости, о справедливейший!

– Так, – щеки кази обвисли. – Мулла, вам нужно как можно скорее покинуть мой дом!

– Но как? Ведь там же… – указал мулла в сторону окна.

– Проведи его к заднему ходу, – обернулся Шарифбек к слуге.

– Слушаюсь, господин! – вновь поклонился слуга.

– А я пока отвлеку проклятых оборванцев, чтоб им пусто было.

Кази тяжело поднялся с курпачей, натянул штаны, накинул халат, поданный слугой, и вышел из комнаты. За его спиной мулла со слугой скользнули в боковой проход. Шарифбек, продолжая хмуриться, прошел в комнату, в которой он обычно вершил правосудие, и направился к дверям во двор, туда, где его ожидала нетерпеливо гомонящая толпа. История с муллой ему совсем не нравилась. Все явно подстроено Насреддином, но лучшим будет, разумеется, придать своему лицу невинный вид. Хотя вряд ли это поможет. В крайнем случае придется отдать толпе на откуп самодовольного дурака муллу. Ведь сам-то Шарифбек с глупейшей историей с шайтаном никак не связан. Знать бы только, что задумал ходжа. В том, что это именно его проделки, Шарифбек ни минуты не сомневался.

Кази некоторое время постоял у закрытых дверей, затем, решив, что мулле уже удалось скрыться, он сделал шаг вперед и растворил створки дверей. Выйдя на лестницу, Кази обвел толпу надменным взглядом и завертел в пальцах четки. Люди, собравшиеся перед его домом, мгновенно притихли, устремив взоры на судью. Одни смотрели на него с потаенным страхом, другие с надеждой, третьи с сомнением, в глазах четвертых читались откровенные сомнения. Однако в толпе Шарифбек не обнаружил Насреддина. Не было и его дружка дехканина. Кази сначала решил, что это хороший знак: выходило, народ пришел к нему совсем по другой причине. Но, вспомнив о хитрости Насреддина, кази усомнился в своих преждевременных суждениях – со старым нечестивцем всегда нужно держать ухо востро.

Тягостные размышления Шарифбека никак не отразились на его лице – кази отлично умел скрывать эмоции, иначе как бы он смог быть судьей и вершить правосудие, что с ним случалось крайне редко, и «кривосудие»? Это слово Шарифбек придумал сам, и оно ему очень нравилось, тем более что оно, вернее, то, что за ним скрывалось, приносило кази неплохой доход.

Выдержав многозначительную паузу, кази раскрыл полные губы и обратился к собравшимся:

– Что вас привело ко мне, люди, в столь ранний час?

– Защиты и справедливости, о кази! – выкрикнул башмачник Али, и остальные вновь загомонили.

– Правосудие – мой долг! – надменно ответил Шарифбек. – Поведайте мне о вашей беде.

Люди зашептались, не зная, с чего начать, и тогда вперед выступил Али и низко поклонился кази.

– Вчера ко мне во двор пробрался шайтан, – начал он.

– Постой, постой! – протянул к нему руку кази, делая крайне удивленное лицо. – Но я занимаюсь исключительно земными делами, а грешники – они по части муллы. Ведь только к великому грешнику мог явиться шайтан, и только мулла в силах разрешить твою проблему.

– Вы недослушали меня, о кази. Мы уверены, что это вовсе не проделки шайтана – да оградит нас всевышний от его мерзкого лика! То был человек, самым бесстыдным образом принявший обличье «нечистого».

– Э, разве у тебя есть доказательства, сказанного тобой?

– О справедливейший, разве будет настоящий нечистый бегать, словно загнанная лиса по дворам, прячась от гнева людей?

– Это еще ничего не значит, башмачник! Разве можем мы проникнуть в помыслы всевышнего, которому подвластен и сам шайтан? Вы, кстати, изловили его?

– Нам не удалось этого сделать. Он трусливо бежал от нас.

– Так с чем же в таком случае вы пришли ко мне? Для того чтобы осудить виновного, мне нужны сам виновный и доказательства его вины, – напыщенно произнес кази, вскидывая подбородок.

– Они здесь, кази! – выкрикнул кто-то, отчего Шарифбек вздрогнул и резко повернул голову на голос. – И виновный, и доказательства!