Хлопоты ходжи Насреддина

Говорил, как оказалось, Икрам, тащивший упирающегося, бледного от страха муллу. С ним рядом шли еще трое. Одним из сопровождавших муллу оказался Насреддин, несший рогатый череп. Шарифбек поджал пухлые губы, едва сохраняя присутствие духа – вот оно, началось! Зря он решил отправить муллу через задний ход – нужно было дать ему отсидеться дома, ведь можно было догадаться, что бегство муллы могли ожидать и позади дома. Но, как известно, человек силен задним умом.

Тем временем Икрам дотащил священнослужителя до самой лестницы дома кази и вытолкнул вперед. Насмерть перепуганный, тот затравленно сжался, стреляя глазами по сторонам.

– Вот! – сказал Икрам. – Мы поймали шайтана, нарушавшего по ночам сон правоверных. А вот и доказательства: шкура, надетая на нем, и бараний череп, от которого наш дорогой мулла попытался избавиться, когда мы его изловили.

– Ничего не понимаю, – развел руками Шарифбек, быстро сообразив, как следует себя вести. – Мулла, вы ли это?

– Я, – пискнул мулла, преданно глядя в глаза кази.

– Но, скажите нам, зачем вы обрядились в грязную шкуру?

– Я… я хотел развеселить людей, – нашелся мулла. – То была шутка. Да-да, шутка! – обрадовался он своей выдумке.

– А уворованное из домов в прошлый раз – тоже шутка, а мулла? – спросил Насреддин.

– Я ничего не крал! – взмахнул руками мулла. – И вообще в прошлый раз был не я. То был другой шайтан. Совсем другой!

– Постой, старик, – вытянул руку Шарифбек. – Здесь я кази, если ты не забыл.

– Простите, кази, но вы, о справедливейший, почему-то молчите.

– Я не молчу. Я думаю!

– И что же вы надумали?

– Не понимаю, из-за чего столько шуму? – пожал плечами кази. – Мулла у нас известный шутник. Он много раз веселил меня, а теперь решил позабавить и вас, своих прихожан. В чем же его вина?

– Вы считаете очень забавным, – с угрюмым лицом заметил судье Али, – когда в дом ночной порой вламывается шайтан, бьет посуду и начинает угрожать карами?

– Ну-у, – протянул кази, не найдя, что ответить. – Впрочем, должен признать, шутка и вправду не совсем удачная. По-моему, мулла, вы несколько перегнули палку. Ай-яй, такой важный человек и так нелепо шутить!

– Да-да, сознаюсь в этом, полностью признаю свою вину и прошу прощения.

– К тому же вы – хе-хе! – уже с лихвой получили свое. Идите с миром. Хе-хе, святые дубинки!

– О добрейший из судей! – возопил мулла, падая на колени.

– Полностью согласен с муллой, – выступил вперед ходжа. – Я имею в виду доброту. Но остался один невыясненный вопрос.

– Какой же? – кази, занервничав, завертел четки.

– Откуда добрейший кази знает про то, что мулла уже получил свое? И еще про освященные дубинки – о них уж точно никому не было известно, разве что мулле, да и то знание досталось ему несколько болезненно. Ведь никто из нас о дубинках не обмолвился ни единым словом.

– Ну как же? Я слышал… думал… – растерялся кази.

– Так слышали или думали? – продолжал настаивать ходжа, видя замешательство кази.

– Что ты себе позволяешь, старик?! – вскричал кази. – Ты меня в чем-то обвиняешь? Меня, справедливейшего из кази?

– Я – нет, но вот мулла, выбравшийся из вашего дома ранним утром, словно какой вор, в костюме шайтана… И еще оброненные вами слова про дубинки. Не странно ли все это, уважаемый кази?

– Как ты смеешь возводить на меня напраслину, гнусный мошенник, когда именно ты и твой дружок притащили в мой дом муллу ночью? – сорвался кази, нервы которого были уже на пределе. – Ведь именно ты заварил всю эту кашу.

– Докажите! – усмехнулся мулла.

– Я не буду ничего доказывать! Я просто посажу тебя в зиндан, и люди, наконец, вздохнут спокойно.

– А как же доказательства вины, о которых вы не так давно говорили? Или у кази разная справедливость для муллы и меня?

– Нет… да… то есть… – пожевал губами кази. – Законы едины для всех, ты прав. Извини, я погорячился.

– Понимаю, – ходжа чуть склонил голову набок. – Значит, вы не будете сажать меня в зиндан?

– Пока нет, – надулся кази. Связываться с Насреддином, да еще при таком столпотворении ему вовсе не хотелось.

– Значит, выходит, никакой вины на мне нет?

– На тебе нет вины! О старик, оставишь ли ты теперь меня в покое?

– В таком случае мы все же хотели бы знать, почему такой справедливый кази, как вы, пытается отослать из своего дома «шайтана», вот уже дважды досаждавшего людям и совершающего подобные злые выходки, вовсе не похожие на шутки. И почему, выпроваживая муллу через черный ход, справедливейший утаивает, что все знает?

– Э, разве я что-то утаивал? Я же сказал про дубинки! А то, что выпроводил его из своего дома, то как бы ты поступил на моем месте, окажись шайтан в твоей… твоем доме?

– Как простой человек, я бы, скорее всего, отколотил его. А будь я честным кази, осудил бы согласно шариату за злобные выходки, что совершил этот человек, которого и муллой-то назвать язык не поворачивается. Ведь разве достоин человек, решившийся запугивать людей, строя из себя шайтана, называться духовным пастырем?

– Чего же ты от меня хочешь? – повысил голос судья. – Ты же слышал: то была глупая шутка!

– Он шут или мулла?

– Мулла, любящий пошутить.