Хлопоты ходжи Насреддина

Махсуд закончил колдовать над шашлыком, сложил восемь палок на тарелку, посыпал их луком, обильно полил уксусом, накрыл лепешкой и понес стражникам. Поставив тарелку на низкий столик, он вновь поклонился.

— Кушайте на здоровье!

— Иди, иди! — помахал рукой стражник, беря палку шашлыка. Поднеся ее к губам, он впился зубами в кусок мяса, оторвал от него и принялся жевать. Но вдруг его лицо приняло страдальческое выражение. Стражник перестал работать челюстью, выплюнул непрожеванное мясо и принюхался к шашлыку. — Фу! Что это такое?

— Что-нибудь не так, господа стражники? — подбежал к ним Махсуд.

— Что это, я тебя спрашиваю? — лицо стражника стало грозным, и он помахал шампуром перед лицом шашлычника.

— Шашлык, — непонимающе моргнул тот. — Восемь палочек, как вы и изволили заказать.

— Я тебя про мясо спрашиваю, болван! — стражник начал буреть от негодования.

— Мясо? — Махсуд взял из руки стражника шампур и обнюхал шашлык. — Обычное мясо.

— Оно же того… воняет!

— Вы ошибаетесь, уважаемый. Конечно, оно не совсем свежее, но и не порченное. Можете спокойно есть.

— Э, дай другое, а это жри сам!

— Конечно, как пожелаете, — Махсуд подхватил тарелку с шашлыком и унесся прочь.

— Нет, не те, другие! — наблюдал за ним издали стражник, указывая пальцем. — Да, да, вот эти. Тащи давай!

— Слушаюсь, — Махсуд вновь выставил тарелку перед стражниками.

Тот отер о штаны руки и взял палку, но есть не стал, а принюхался.

— Ты что, издеваешься? — рявкнул он. — Этот шашлык воняет еще больше, чем первый.

— Но у меня весь такой шашлык!

— Как весь? — нахмурился стражник, в сомнении вертя шампур в пальцах.

— Что вы хотите, если мне приходится продавать по монете за палочку? Раньше я продавал по три монеты из свежайшего мяса, но у меня никто ничего не брал. Тогда мне пришлось продавать по две монеты, но выходили одни убытки. И тогда я стал покупать вот это мясо и продавать его по монете — дело сразу пошло на лад.

Стражник заколебался.

— Но, поверьте, вы первые, кто жалуется на мой шашлык, честное слово! К тому же бедный человек рад и такому мясу, но у меня, прошу прощения, другого нет, — с сожалением развел руками Махсуд.

— Э, пошли отсюда! — стражник бросил палку шашлыка на столик и, отпихнув с дороги Махсуда, чей вид выражал глубочайшее сожаление по поводу случившегося, и порывисто направился к выходу. — Поедим у Сахоба.

— Мне очень жаль, честное слово, — семенил за ними Махсуд. — Но разве я виноват? Я бедный торговец.

— Уйди, а? — вновь отпихнул его стражник, схватил копье и затопал прочь. Его товарищ поспешил за ним следом.

— Сам жри свою тухлятину. Тьфу! — бросил он растерянному Махсуду, и они затерялись в толпе. Лишь острые концы копий, возвышавшиеся над головами людей, отмечали их путь.

Но стоило только стражникам скрыться из виду, Махсуд вновь оживился, быстро собрал шашлык из тухлого мяса, упрятал его до следующего раза, а вместо него разложил свежий и возобновил торговлю.

— Вот так! — сказал Насреддин, оборачиваясь к Саиду. — Пойдем, поздороваемся с ним.

И он приблизился к лавке Махсуда.

— Салам алейкум, Махсуд.

— О, добрый день, ходжа! — обрадовался тот.

— Как, идет торговля?

— Слава всевышнему, все отлично! — воскликнул Махсуд. — Ваш совет пришелся как нельзя кстати. Проходите, я угощу вас превосходным шашлыком.

— Нет, нет, что ты! — запротестовал Насреддин. — Я просто хотел узнать, как идут твои дела.

— Не спорьте! — продолжал стоять на своем шашлычник. — Если бы не вы, я уже давно разорился и закрыл лавку. Проходите!

— Ну, если ты так настаиваешь…

— Именно что.

— Скажи, а много ли тебе удалось отвадить дармоедов?

— Двенадцать стражников, двух заезжих богатеев и еще одного хитрого сборщика налогов.

— Молодец! — похвалил его Насреддин, входя в лавку и удобно устраиваясь на топчане, который только что покинули, не солоно хлебавши, стражники. — С нас вполне достаточно будет по одной палочке.

— Простите, ходжа, но вести счет палочкам — это мое дело.

— Как знаешь, но только не переусердствуй. Излишки вредны во всем.

Плотно пообедав отличным, нежным на вкус шашлыком, ходжа поблагодарил Махсуда, и они с Саидом двинулись дальше. Нужно было наконец взглянуть на халаты.

У лавки Пулата было немноголюдно. Товара, правда, у него было много и разного, но цены богач взвинчивал на него заоблачные. Даже после долгого торга они все равно оставались недосягаемыми для простых людей, и потому зазывала, уже порядком осипший, без толку выкрикивал на весь базар хвалебные оды тканям, одеждам и прочим подобным товарам своего хозяина.

Ходжа, проходя мимо лавки, остановился.

— Пойдемте дальше, — сказал ему Саид, не понимая причины задержки. — Тут вы точно себе ничего не подберете.

— Погоди-ка, — ходжа приблизился к прилавку с коврами, и с серьезным видом пощупал один из них.

— Разве ты стал богат, ходжа, что заглядываешься на дорогие ковры? — ехидно спросил его зазывала, приближаясь сбоку.

— Мой кошелек не твоего ума дело! — холодно бросил ему Насреддин.