Хлопоты ходжи Насреддина

— Он прав, — прокряхтел кази. — Я болен, и он замещает меня.

— Понимаю, — почтительно склонил голову Абдулла и повернулся к Насреддину. — О мудрый кази!..

— Это мы уже слышали. Давай по существу, — посерьезнел Насреддин.

— Мне сегодня приснился вещий сон! — начал Абдулла. — Отец этого человека занял тысячу динаров у моего отца на то, чтобы разбить сад. Оба они умерли, но его отец не успел вернуть долг моему.

— Занятный сон. И чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы этот человек либо вернул мне тысячу динаров, либо отдал свой сад в счет уплаты!

— О ходжа! — рванулся с места бедный человек и упал на колени у самого возвышения, на котором находился Насреддин. — Где же это видано, чтобы за сны отдавали сады? Он давно уговаривает меня продать ему мой сад за бесценок, но я не хочу его продавать. Я вырастил его вот этими самыми руками, и у меня больше ничего нет! — бедняк протянул к ходже свои мозолистые ладони. — Как же такое возможно? Он специально выдумал эту сказку про деньги, чтобы заполучить его.

— Молчи, презренный! — выкрикнул Абдулла. — Как ты смеешь порочить меня? Тебе же сказано: это был вещий сон.

— Глупости все это, — сказал Насреддин, немного поразмыслив. — Следующий!

— Но как же?.. — растерялся Абдулла, а вместе с ним и Шарифбек.

— Насреддин, ай-яй, — обратился Шарифбек к возвышающемуся над ним ходже, — разве ты не веришь в вещие сны, посылаемые нам Аллахом, желающим предотвратить беду или восстановить справедливость?

— Верю. Но вещие сны — удел редких святых, но никак не базарного старосты, дерущего с торговцев по три шкуры, из-за чего те, чтобы не разориться, вынуждены задирать цены на свои товары, за что в конечном счете платят бедные.

— Это неправда, — влез оскорбленный Абдулла, — Аллах тому свидетель! Я держу совсем низкие цены, едва сводя концы с концами. И еще я молюсь, как предписывает нам господь, держу пост и совершаю хадж. Иногда подаю милостыню. Разве я не святой?

— Да, да, ходжа. Он прав, — поддержал его Шарифбек. — Так что сон вещий, и дело это выеденного яйца не стоит.

— Ох, как хорошо, кази, что вы мне напомнили о вещих снах, — спохватился Насреддин.

— Что? Что такое? — насторожился Шарифбек.

— Дело в том, что я как раз сегодня видел такой сон, и за всеми этими делами позабыл вам сказать. Я видел своего отца, и он указал мне, где зарыл клад!

— Ты видел своего отца?

— Да, именно так! И он сказал, что зарыл клад на том самом месте, где стоит ваш дом, и поэтому мы немедленно должны его снести.

— Что ты несешь, ходжа? Как это твой отец мог зарыть клад под моим домом?!

— Но раньше-то этого дома здесь не было. Так что давайте приниматься за работу, я сейчас кликну Саида.

— К-какого еще Саида?

— Моего друга, который отлично умеет рушить дома. Поверьте, кази, у него это не займет много времени.

— Постой, постой! — вцепился Шарифбек в халат ходжи. — Но как же… Это ведь… это только сон!

— Вещий, — напомнил ему Насреддин, выставляя указательный палец.

— Но ты же не святой, ходжа.

— Я терплю всяческие лишения, мерзну зимой, изнываю от зноя летом, питаюсь кое-как, скитаюсь по бескрайней земле, у меня нет ни дома, ни семьи, за всю жизнь я не обидел ни одного человека…

— Ох, ходжа! — Шарифбек шутливо погрозил Насреддину пальцем. — Кази не пристало лгать.

— Я говорил о порядочных людях, — охотно пояснил ему ходжа. — И ты говоришь, что я не святой? Да во мне, выходит, святости не меньше, чем в ста Абдуллах вместе взятых! Так что давайте закончим этот пустой разговор: я зову Саида, — и Насреддин начал подниматься со своего места.

— Но мой дом! — вскричал кази.

— Э, кази! Клад велик, и вы запросто отстроите себе новый дом. Да и я хочу наконец получить свою долю.

— Ну а если это вовсе не вещий сон? Что тогда?

— Уверяю вас, кази — сон именно вещий. Как вы и говорили, Аллах решил вознаградить мои страдания, восстановив справедливость.

— Стой, о ходжа! Я пошутил, вещих снов не бывает!

— Не бывает?

— Нет!

— Как жаль? — вздохнул ходжа, вновь опускаясь на курпачу. — В таком случае ты, Абдулла, можешь идти, — сказал он базарному старосте. — Это был лишь обычный сон.

Абдулла что-то проворчал, развернулся и тяжелой поступью потопал к выходу.

— Спасибо, ходжа! — ткнулся головой в пол бедняк. — Спасибо огромное.

— Иди, иди. Никто не тронет твой сад.

Бедняк еще раз поклонился и выбежал вон.

— Ходжа, но ты забыл взять с него плату! — возмутился Шарифбек.

— Я не силен в денежных вопросах, кази. Позже вы возьмете лично с Абдуллы все причитающееся.

— Но при чем здесь Абдулла?

— А при чем здесь бедный человек, едва не лишившийся последнего, что у него осталось? Давайте так, Шарифбек: либо я поступаю, как считаю нужным, либо я умываю руки.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно выставил ладони кази. — Делай как знаешь.

Первое дело не дало ему ничего, и он лелеял надежду подловить хитрого ходжу на втором — этого каверзного спора Насреддину уж точно не одолеть!