Хмель-злодей

Тогда он открыл ворота сада, и сейчас же в него ворвались холопы и стали убивать евреев. Кровь лилась рекой, убийцы озверели от крови. Кого протыкали саблями и пиками насквозь, кому сносили голову, кому отрубали конечности и бросали на съедение псам. Некоторым обматывали голову по переносице тетивой лука и спускали лук так, что у них выскакивали глаза, детей рубили, как капусту. Женщинам раздвигали ноги и насаживали их на пики, хохоча над тем, как они корчились и кричали в предсмертных муках.

В живых оставили только несколько раввинов, надеясь получить за них хороший выкуп. Их заковали в кандалы и оставили в саду под стражей.

После того, как были убиты все евреи, холопы подошли к крепости, намереваясь ворваться в неё.

Тогда закричали им со стен люди князя:

— Вы ведь заключили с нами договор, зачем же его нарушаете?

И отвечали на это холопы:

— Так же, как вы поступили с евреями и нарушили заключенный с ними договор, так же и мы поступаем с вами. Мера за меру.

Оставшиеся в крепости польские жолнеры, стоявшие на стене, начали стрелять в холопов. Но мало их было перед многотысячной толпой. Употребив очередную хитрость, сделав за ночь подкоп, холопы ворвались в крепость и сожгли её дотла. Никого из поляков не оставили в живых, а имущество их разграбили.

«Перед тем, как убить князя Четвертинского, холопы изнасиловали на его глазах красавицу-жену и двух его дочерей. А поскольку, князь был человеком очень тучным, он не мог долго стоять на ногах и сидел все время на стуле. И подошел к нему один наглец, мельник из его бывших крепостных, и, сняв перед князем шапку, сказал ему, смеясь и издеваясь:

— Что пан прикажет?

После этого он напомнил князю, как тот мучил своих крепостных, как он угнетал их тяжкими работами. Потом он сказал:

— Встань со своего стула. Я сяду вместо тебя и буду твоим барином.

Но князь не смог встать с места, тогда его сволокли со стула и с великой жестокостью отпилили ему голову на пороге его же дома».[7]

«Мне отмщение и Аз воздам». Так отплатил Господь полякам за предательство, за то, что они нарушили союз с евреями.

Слух об этом разнёсся по всей Речи Посполитой, и уже никогда с тех пор не нарушали паны завет с евреями, даже если православные холопы просили об этом.

Закончив кровавый пир в Тульчине, голота вернулась по домам с большой добычей — панское и еврейское золото, серебро, драгоценные камни и бриллианты. С ними было много пленных — красивых женщин и девушек, как еврейских, так и польских.

Хотя Михаил в последние дни и не принимал участия в кровавой бойне, им с Сашкой тоже достались богатства невиданные. Куда их можно спрятать, они пока не решили, но таскать за собой, в походе, было немыслимо.

Посовещавшись, друзья решили закопать драгоценности в лесу, в пяти милях от Тульчина. Они оставили лагерь, погрузили доставшееся им добро на телегу и отправились в путь. Сашка устроился в телеге, а Михаил ехал верхом. Достигнув леса, они углубились в него и остановились на краю глубокой балки, заросшей мелкой лесной порослью. Сашка спрыгнул с облучка, но не успел размять затёкшие ноги, как откуда-то появилось десятка полтора людей, по виду холопы из крестьян. В руках у них были косы и палки.

— Хто такие, что делаете здесь?

— Мы казаки гетмана Хмельницкого, посланы в разведку.

Пока они говорили, холопы уже залезли на телегу и шарили там. В это время много разных шаек бродило по Украине, их называли гайдамаки. Эти разбойники не подчинялись никому: ни Хмельницкому, ни предводителям восставших.

— Братцы, да тут золото! — крикнул один из тех, кто шарил в телеге, — хватай их!

Друзья обнажили сабли и приняли неравный бой. Михаил, не слезая с коня, рубил разбойников, которые пытались его стащить, а Сашка отбивался от кучки наседавших с кольями и косами. Краем глаза Михаил увидел, что Сашку уже ранили пикой, переделанной из крестьянской косы, и он, истекая кровью, сползает, держась за ствол дерева, на землю.

— Держись, Сашка! — крикнул он, пытаясь пробиться к раненому другу, но на его ногах уже висели трое, а ещё двое пытались накинуть на него верёвку, чтобы стащить с коня. Михаил взмахнул саблей, и один из нападавших полетел на землю, разрубленный пополам, но в это время петля обвила его, рука выпустила саблю, и он упал с коня, запутавшись в стремени.

«Конец», — подумал, было, Михаил. Но судьба щадила его: из леса стремительно выскочило несколько людей. Михаил успел заметить, что они вооружены саблями и короткими ножами, которыми владеют виртуозно. Один из них с разбегу, в высоком прыжке, ударом ноги снёс полчерепа разбойнику, который направил на Михаила пику. Через несколько минут гайдамаки распростерлись на земле, мёртвые. Двое попытались убежать, но были тут же настигнуты и убиты.

— Ну, вставай, — парень протянул руку Михаилу, улыбаясь.

— Ты? — удивлённо воскликнул Михаил.

— Я! — ответил Давид, — долг платежом красен.

Михаил поднялся и тотчас же завертел головой в поисках Сашки.

Сашка лежал у телеги, весь в крови, голова его была запрокинута. Около него уже суетился один из людей Давида.