Холера в России. Воспоминания очевидца

И он в общих чертах рассказал мне все то, что более подробно и точно изложено выше. Говорил он с перерывами, неохотно, не особенно связно, как человек, не оправившийся от тяжкого угнетения. Но вывод из разговора был совершенно определенный: он предсказывал неизбежные беспорядки по мере того, как эти тысячи народа кинутся из карантинов кверху по Волге…

Я пробыл дня три в Саратове, где тоже начиналась холера и уже назревали близкие события… Затем я вернулся в Нижний, и еще дня через два с низовыми пароходами пришли известия о холере и холерных беспорядках в Астрахани, в Дубовке, в Царицыне и в Саратове… Убивали санитаров, в некоторых местах прямо на глазах у господ губернаторов. В Саратове губернатор в самую критическую минуту уехал из города, и когда пришлось призвать войска, то не было ни его, ни полицмейстера. Войска были приглашены низшим полицейским чином (факт, установленный судом и оглашенный в газетах). Тем не менее войска все-таки были призваны, и опять полилась кровь, на этот раз кровь поверившей дикой легенде и усмиряемой войсками толпы, которая должна была впоследствии расплачиваться еще перед военным судом…

Сказка, правда, старая, повторявшаяся не раз. Но ведь много среди искусственно поддерживаемой тьмы бродит по свету старых сказок, которые, как легенда об антихристовой помощи во время голода, рождаются в изуверных умах, повторяются с недоумением и зарождающейся уже в народе критикой и падают в бессилии перед всякой попыткой культурной работы… Но холерная легенда, наоборот, получила видимое подтверждение на карантине «Девяти фут». Там она облеклась плотью и кровью и двинулась старым историческим путем: проследите последовательность возникновения холерных бунтов, и вы увидите, как они захватывали один город за другим снизу вверх. Как будто кто-то идет по великой реке и зажигает на ней пожар за пожаром. И действительно, это шли толпы истомленных людей, рассказывавших всюду самую настоящую правду о том, что было с ними на карантинах в Каспийском море…

В селе Работках (большая приволжская лесная пристань) я встретил знакомого водолива с остановившегося у пристани каравана. Это был необразованный, но разумный и приятный человек, который недавно женился на вполне грамотной и читавшей книги горожанке. Я был уверен, что здесь я встречу трезвое отношение к событиям. К моему удивлению, водолив был тоже во власти дикой легенды…

– Правда! – говорил он с упрямой энергией. – Господин!.. Владимир Галактионович!.. Верьте моей совести, потому что я сам это видел.

И он опять рассказал мне о том, как на «Девяти футах» держали людей без воды и припасов, здоровых вместе с больными, живых с разлагающимися трупами, а вместо хлеба, в самую страшную минуту, прислали гробы…

– Что же это значит?.. Кому нужно? Для чего?.. Как по-вашему?

Мне стоило большого труда объяснить ему и другим, что это была благонамеренная «обсервация, изоляция и дезинфекция», а не адское желание морить народ… Что чудовищного приказа морить людей ниоткуда не было и быть не могло, а были только циркуляры о беспрекословном повиновении неограниченной власти господ губернаторов. Ну а господа губернаторы, и вообще чиновники, в особенности облеченные экстренными полномочиями, имеют в виду прежде всего непременно переловить всех больных, изолировать их (то есть попросту арестовать) и затем уже облагодетельствовать по силе возможности лечением и дезинфекцией. Беда только в том, что весь механизм, находящийся в их распоряжении, отлично приспособлен для уловления и арестования больного и здорового человечества, но очень плох для лечения и уже совсем не имеет в виду других потребностей живого человека, в особенности человека простого звания, не всегда располагающего «карманными» деньгами. От этого происходит некоторое прискорбное несоответствие: ловят больных и в одиночку, и массами отлично… Ну а лечат плохо, кормить же иной раз совсем забывают… И от этого чиновничьи заботы становятся порой хуже и грознее самой эпидемии.

Но «невежественная толпа» этого не понимает, не хочет относиться спокойно к «маленьким недостаткам механизма» и кидается на докторов и санитаров как на ближайших исполнителей чиновничьей программы.

VI