Холера в России. Воспоминания очевидца

Мятеж с необыкновенной быстротой охватил все округа военного поселения. Этому в первую очередь способствовала, конечно, указанная выше географическая близость расположения поселенных полков. Отдельные поселяне находились в это время в отлучке, в городе, и, поспешая вернуться в свои округа, приносили известия о бунте в Старой Руссе. Но наряду с быстротой, с которой распространялось восстание, сказывается также известная организованность мятежников.

Сразу же после начала восстания старорусские бунтовщики разослали людей по соседним округам с двоякою целью: во-первых, чтобы захватить тех офицеров, которым посчастливилось на первых порах бежать из города, и, во-вторых, чтобы сообщить по периферии о начале восстания. И вот та легкость, с которой по первому слову незнакомых им людей поднимались роты и целые полки, невольно наводит на мысль о существовании между поселянами предварительного уговора.

Военный бунт во всякие времена и при всяком строе страшен той ответственностью, которую несет каждый рядовой его участник. В условиях николаевской юстиции, за малейшее ослушание, за ничтожный промах каравшей градом шпицрутенов, являвшихся замаскированной смертной казнью, ответственность за участие в вооруженном восстании вырастала до чудовищных размеров. И мы хорошо знаем о тех мучительных колебаниях, той нерешительности, которую проявили такие же крестьяне, одетые в солдатские мундиры, всего шесть лет назад, когда на Сенатской площади решалась судьба самодержавия. И еще пятью годами раньше, когда в Петербурге восстал Семеновский полк, целый полк и притом из старейших в гвардии, другие полки, не скрывая своего горячего сочувствия мятежникам и будучи настроены в высшей степени агрессивно, тем не менее не решились на активную поддержку и спокойно дали увести себя из столицы.

Между тем в июле 1831 года округа новгородских военных поселений поднимаются по первому известию о начале мятежа и без колебаний, без размышлений присоединяются к восстанию. Накануне еще внешне совершенно спокойные воинские части, аккуратно выполнявшие работы, беспрекословные на учениях, внезапно и без всякого перехода сбрасывают ярмо палочной дисциплины и начинают кровавое восстание, очень напоминающее народную революцию.

Повторяем, что сама собой напрашивается мысль о существовании заговора. Не такого, конечно, как заговор декабристов, с верховными думами, конституционными проектами и стратегическими планами восстания. Но такого заговора, где единый в социальном смысле массив людей, связанный братскими чувствами и глубоко уже осознанной к этому времени общностью интересов, решается сообща бороться с угнетающим их режимом и потом ожидает только условного сигнала к началу возмущения.

Много спустя после описываемых происшествий, когда давно улеглась первоначальная тревога, граф Бенкендорф в своих записках подвел этим событиям весьма многозначительный итог:

«Обнаружившиеся на деле пагубные последствия существования военных поселений почти у ворот столицы и глубоко укоренившегося в поселениях неудовольствия к своему положению не могли не обратить на себя особенного внимания. Явилась необходимость изменить начала устройства поселений и уничтожить этот дух братства и совокупных интересов, который из двенадцати гренадерских полков составлял как бы отдельную и притом вооруженную общину, разъединенную и от армии и от народа»’.

Оказывалось, таким образом, что первоначальный расчет правительства, – а оно, как мы знаем, именно и хотело создать изолированную военную общину, – был ошибочен. Община и точно создалась, но она обратила свои штыки против правительства же, проявив поистине изумительный «дух братства и совокупность интересов».

Первым, уже 12 июля, восстал Киевский гренадерский полк, что было вполне естественно при его территориальной близости к Старой Руссе. Рота, которая первой узнала о начале возмущения, немедленно разослала людей в места расположения других рот, и весь округ охвачен был восстанием столь же быстро, как если бы ротные штабы связаны были между собой беспроволочным телеграфом. Начальник округа, майор Емельянов, скрылся, остальные офицеры либо последовали его благоразумному примеру, либо оказались захвачены мятежниками.

В тот же день, 12 июля, подполковник Посьет, начальник округа Вюртембергского полка, собрал у своего штаба поселян из ближайших деревень и попытался осторожно прощупать их намерения. Поселяне с готовностью заверили Посьета, что они не собираются входить из повиновения и даже не пустят к себе подстрекателей из других округов, ежели таковые явятся. Дальновидный подполковник совершенно успокоился и отложил всякие дальнейшие попечения. Но следом за тем в деревнях появились посланцы из Старой Руссы с известием о состоянии солдат рабочего батальона и с призывом быть готовыми к походу, идти на помощь батальону. И тотчас весь округ охватило заревом мятежа.