Холодная осень. Иван Бунин в эмиграции 1920-1953

— Я русская и не хочу изменить своей родине! — гордо крикнула в лицо гестаповцам Вики Оболенская. Ей, участнице французского Сопротивления, 4 августа 1944 года в берлинской тюрьме Моабит фашисты отрубили голову. Вики было тогда 33 года, и она была очень красивой.

Даже находясь на чужбине, наши соотечественники на деле доказали, что они любят Россию, что они настоящие русские — те же солдаты, что громили шведов под Полтавой при Петре, что гнали Наполеона до Парижа. Мать Мария (Е. Ю. Кузьмина-Караваева), Ариадна Скрябина (дочь известного композитора), 22-летний К. А. Радищев — потомок великого революционера, приняли мученическую смерть.

Сотрудник Матери Марии отец Дмитрий Клепинин, настоятель церкви на рю Лурмель, был арестован немцами. Он отказался от освобождения на условии, что впредь не будет «помогать евреям», и погиб в концлагере.

Хороший знакомый Андре Жида, с легкостью окончивший историко-филологический факультет и Этнографический институт, владевший японским языком, Борис Вильде писал стихи, рассказы, критические заметки. Он сражался в рядах французской армии, бежал после ее разгрома в 1940 году, попал в концлагерь. Вместе с другим молодым человеком и коллегой по работе в Музее человека и тоже русским — Анатолием Левицким, создали первую во Франции группу Сопротивления, выпустили первую подпольную газету, успешно развивали свою героическую деятельность.

Нашелся провокатор. «Дело» Музея человека (как его называли) явилось одним из самых громких во время оккупации. Суд состоялся в январе 1942 года. Русские держались благородно и спокойно. Даже немецкие прокурор и председатель суда засвидетельствовали, что они «уважают и преклоняются перед героизмом тех, кого вынуждены приговорить к расстрелу».

И еще многие другие русские погибли как борцы против общего врага, приближая День Победы.

31 марта 1943 года своей смертью тихо скончался бежавший от немцев на юг Франции Павел Николаевич Милюков. Заключительный номер «Последних известий» вышел, как мы помним, 14 июля 1940 года, когда фашисты вступили в предместья Парижа. За несколько недель до смерти он написал свою последнюю (из многих-многих сотен других) статью «Правда о большевизме». Она разошлась немалым тиражом — ее размножали тайком на ротаторах, перепечатывали на пишущих машинках. Милюков в статье напомнил, что он — «антибольшевик». Тем убедительнее прозвучало его признание мощи Советской России, что там «народ изменился, стал гораздо развитее, сообразительнее». Советская власть «для них все. Она их вывела в люди, и они ничего другого не хотят». Советский гражданин гордится своей принадлежностью к большевистскому государству. Он патриот. В этом сила России.

Милюков, словно в предсмертном завещании, призывал русских людей за рубежом с уважением отнестись к тем чудесам храбрости, которые проявляют бойцы Красной Армии. Их великие победы обязывают пересмотреть прежнее отношение к новой России. «Бывают моменты — это еще Солон заметил и в закон ввел, — когда выбор становится обязательным. Правда, я знаю политиков, которые по своей «осложненной психологии» предпочитают отступать в этих случаях на нейтральную позицию. «Мы ни за того, ни за другого». К ним я не принадлежу… Когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые привели к ней… Ведь иначе пришлось бы беспощадно осудить и поведение нашего Петра Великого».

Статья Милюкова, судя по всему, не дошла до «Жаннет». Но зато известно, что именно в это время испытаний Бунин произнес, а Бахрах записал, следующие слова:

— Россия в каждом из нас! Любить ее — это нравственно.

* * *

Россия!..

Как страшный крик, полный неизбывной тоски по ней, вырвался из груди Бунина, когда он писал рассказ «Холодная осень». (Он завершил его третьего мая сорок четвертого года.)

Героиня рассказа проделала тот же жуткий путь, что и его автор, что проделали еще тысячи и тысячи русских беженцев — Крым, Константинополь, Болгария, Сербия, Чехия, Париж… Она уже давно живет в Ницце, «попрежнему чем Бог пошлет». «Была я в Ницце первый раз в девятьсот двенадцатом году — и могла ли думать в те счастливые дни, чем некогда станет она для меня!

…Вспоминая все то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же все-таки было в моей жизни? И отвечаю себе: только тот холодный осенний вечер. Ужели он был когда-то? Все-таки был. И это все, что было в моей жизни, — остальное ненужный сон…»

Все, что было после России, — ненужный сон.

* * *

Из дневника И. А. Бунина:

«12.8.44. Суббота.

Два алерта. Первый в 11 часов утра. Испытал впервые настоящий страх — ударили близко… тотчас начались пожары.

Прекрасный, уже очень жаркий день.

15.8.44. Вторник. Успение.

Спал с перерывами, тревожно — все гудели авионы. С седьмого часа утра началось ужасающее буханье за Эстерелем, длившееся до полдня и после. В первом часу радио: началась высадка союзников возле Фрежюса. Неописуемое волнение!

18.8.44. Пятница.

Взяли La Napoul (возле Cannes). Все время можно различить в море 6 больших судов. То и дело глухой грохот орудий».