Холодное пламя жизни (сборник)

Обойдя округу, не смог-таки найти лодочника. Все в один голос сватали какого-то Ерша – мол, и с рекой-фарватером знакомый, и посудина у него ходкая. Но тот карась куда-то уплыл, и говорили, что прибудет не ранее, чем завтра, а Басмачу было надо уже сегодня. Помог давешний одноглазый бармен, свел с рыбарем одним, Стерхом.

Сухой и длинный, как каланча, дед молча выслушал, куда надо бы сплавать, запросил тридцать «пятерки», был послан на хрен, в итоге сторговались на двадцати патронах с конечным пунктом в Ширяево. От Ширяево Басмач планировал дойти пешком, а перед дедом играл в жмота, чтобы не сильно афишировать конечную цель путешествия, ведь у монастырских вполне могли быть стукачи среди окрестных жителей.

Резкий и холодный ветер поутих, солнце уверенно клонилось к закату, и до полной темноты оставалось час-полтора. Старая, советских времен жестяная моторка надсадно ревела допотопным движком, плевала синим дымом, но исправно резала носом темные воды Волги. Предстояло пройти вверх по реке километров от силы десять, даже меньше. Басмач представлял, куда он попадет, лишь отдаленно, про непонятных фанатиков и пропадающих из окрестных деревень мужиков и в особенности молодых баб, он слыхал от торгашей с Курумоча. Слухами вообще земля полнилась, и чему верить, а чему нет – дело хозяйское. Плохо было с оружием, из огнестрела – лишь АПБ с прогоревшим глушителем и два магазина. Из холодного – кинжал на поясе, короткий и сбалансированный, ну и в рукаве рабочий нож, кастет. Все. Шибко не повоюешь, хотя Басмач и не собирался.

Движок ревел совсем безбожно, их слышала наверняка вся округа на километры. Но старик явно плавал здесь не впервые и шума не опасался. Басмач обернулся к Стерху, правившему на корме, крикнул:

– Дед!

– Чо?

– А ты не боишься, в реке-то всякое водится, не сожрут?

– Неспящий, тьху-тьху, хранит меня, – дед погладил свои жидкие, висевшие моржовыми клыками монгольские усы. – Да и опасные рыбы на середину реки не ходят, они все больше у берега, в камышах или омутах кукуют. И шума страсть не любят, приучили мы их: раз шумит, значит, опасно.

Как приучали, Басмач и сам догадывался, знай плыви и взрыв-пакеты в воду швыряй. В прежние времена такое бы не прокатило, а вот с явно поумневшими рыбомутантами срабатывало, пусть и не стопроцентно. Но близость бурлившей – руку протяни – воды Басмача пугала – он не умел плавать. Вот перевернись лодка – и что, идти ко дну? Этот хрыч вряд ли станет его спасать.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонт. Лодка шла ровно, берега проплывали мимо, пейзаж, если и менялся, то не сильно, в основном, чередовались заросли ивняка и жилые да заброшенные дома. Басмач даже успел попривыкнуть к надсадному реву подвесного мотора и замечать его почти перестал. Да, шум никуда не делся, но он отсекал все прочие звуки, вроде всплесков и гулких ударов волны в жестяное ржавое днище. Это успокаивало.

– Слышь, бородатый… – позвал лодочник.

– Чего, дед?

– А на кой тебе в Ширяево?

– Надо. Привет передать. Ага, родне.

– Родне, говоришь? Ну-ну. Так не живет никто в Ширяево-то.

– Дед, а не все ли равно? – Басмач обернулся. – Может, в монастырь хочу уйти, на старости лет грехи стану замаливать.

Дед рассмеялся, хрипло и громко, громче вопящего движка моторки. Но тут же посерьезнел.

– На кой ты там сдался, басурманин? Не берут таких в братия, ненужные Неспящему такие…

Басмач обдумывал слова Стерха, понимая, что знает дед явно больше, причем намного. Да и усы эти длинноперые ему кой-кого с карандашного рисунка напоминали… Лодка вильнула, почти завалившись набок, Басмач, потеряв равновесие, ухватился за брякнувший борт и заметил краем глаза блеск в лучах почти скрывшегося солнца. Дед, замахнувшись ножом, с рыком поднялся во весь рост. Два выстрела почти слились в один, лодка, потеряв управление, крутанулась на месте, Стерх брызнул во все стороны мозгами и брякнулся за борт. Движок чихнул и затих.

– Сука, опять плащ испортил.

Две аккуратные дырки и пороховая гарь на подкладке. Стрелять с минимального расстояния и из неудобного положения, сквозь одежду, было не впервой. Басмач брезгливо смахнул с лавки кусок черепушки. Однозначно, у монастырских фанатиков были агенты, и дед, пораскинувший вокруг мозгами, оказался одним из них. Совпадение? В него Басмач ни чуточки не верил, и с одноглазым барменом стоило предметно побеседовать. Непременно.

– Неспящий, говоришь, хранит? Ну-ну, – он сплюнул за борт, туда, где чуть поодаль, раскинув руки-ноги, увлекаемый течением, уплывал труп лодочника.

Край солнца уже едва виднелся над горизонтом, времени осталось совсем ничего. Басмач дернул шнур стартера, покрутил ручку газа, раскочегаривая движок, и направил лодку вверх по реке – остановка в Ширяево отменялась.