Холодные зори

— Голубка спас, дурья твоя башка, да вот о людях-то позабыл вовсе! — упрекал его приятель.

Теперь пришла очередь Васька сначала удивиться Филькиной сообразительности, а потом и понять всю важность того упрека, который получил от приятеля.

Васек внимательно огляделся вокруг. Вон они, главные баррикады, у школы. Высокий, плотно утрамбованный снежный вал перегораживал большую дорогу, в снег глубоко уходили черные классные доски, были врыты шкафы, парты, поставленные на ребро, деревянные ящики. Поленницы дров целиком скрылись под снегом, снаружи лишь местами торчали полозья саней или выпирали из снега оглобли.

Кто-то вынес из школы большой портрет Николая Второго и воткнул его в снег лицом к губернскому городу: «Стреляйте в императора, если хотите попасть в баррикаду!»

Другие такие же баррикады перегораживали остальные три стороны этого перекрестка.

Впереди баррикад повсюду была закреплена проволока — где телеграфная, а где ржавая колючая. Этих проволочных заграждений было уже много повсюду. Особенно далеко, почти до линии пожарной каланчи, доходили они на большаке перед главной баррикадой.

Сопя и матюкаясь, опять появилась в проеме голова деда Евсея.

— Громоотвод к едрене фене снесли, сопляки поганые, из-за пичужки какой-то. Катитесь отсель подобру-поздорову! — сипло кричала бородатая голова, чуть возвышаясь над полом смотровой площадки. Усы деда Евсея зло топорщились, глаза словно бы готовились выпрыгнуть из орбит — так округлились и набрякли кровью, лицо ажно посинело не то от сивухи, не то от натуги.

Переглянувшись, ребята решили не вступать с дедом в спор. Они заявили, что моментом спустятся, как только он освободит лестницу. А дед боялся вновь очутиться на высокой площадке с глазу на глаз против двух молодцов и начал поспешно спускаться. За ним спустились вниз и оба паренька.

— Ну, теперь, Василий, давай бог ноги, пока пожарники не трехнулись, — как-то выдохнул сразу Филя и первым наладил лыжи от деда Евсея. Да и Василий не заставил себя долго ждать.

Птенец отогрелся и начал трепыхаться за пазухой, царапаясь не то крыльями, не то лапками.

Когда ребята прибежали на баррикаду, там уже были выставлены повсюду патрули. Хорошо, с этой стороны далеко маячила, выступая высоко над верхней кромкой боковой баррикады, могутная фигура Александра Розанова с добродушной круглой усатой физиономией. Он, конечно, не стал спрашивать пароля, молча перекинул доску, и ребята по ней взбежали на баррикаду. Один за другим прыгнули они сначала с доски на помост, а затем с помоста на снег мостовой.

Васек, словно оголтелый, помчался в школу, одним махом влетел по лестнице на четвертый этаж, глазами шаря по потолку, где бы найти лаз на чердак. Но его внимание привлекла небольшая группа пожилых людей, возившихся у раскрытого окна. Подойдя ближе, он впервые увидел настоящую пушку. Правда, она не имела ни лафета, ни колес, а лежала на толстом брусе и была снабжена большими, словно круглые дверные ручки, держалками, за которые можно было ее поворачивать из стороны в сторону, вверх и вниз. Ее жерло было небольшим по диаметру, но заряжалась она, как и настоящая пушка. Открывался замок, вставлялся снаряд, а боек ставился на боевое положение. Один наводил пушечку на цель по специальной раме с делениями, а другой закреплял ее винтом. А затем оставалось лишь дернуть за ремешок, и боек ударял по запалу, порох взрывался, снаряд вылетал из жерла.

Все это узнал Васек, потому что, увидев пушку, забыл и о голубе, и о чердаке, а стоял рядом с людьми боевого расчета и слушал пояснения, которые давал своим второму и третьему номерам командир орудия и его изобретатель Иван Федотов, мастер-литейщик. Его слушателями были знакомый Василию по «электричке» низкорослый, тщедушного вида старичок — электромонтер Ипатыч и молодой парень, техник-практикант из конторы главного механика завода Миша Крохин, которого Василий лишь однажды мельком видал на заводе вместе с Григорием Борисовым.

Иван Федотов, человек на заводе известный, видно, не знал Василия. Он все поглядывал в его сторону, а когда кончил объяснять, спросил:

— А ты что, парень? Прислали к нам аль из любопытства интересуешься этой штуковиной?

— Так, из любопытства, — ответил Васек и вновь почувствовал, как голубь больно царапнул его прямо по животу.

— Это сын Константина Никаноровича Василий Адеркин, с отцом на «электричке» работают, — пояснил старый электромонтер. И Васек осмелел.

— Не знаете, как пройти на чердак? — спросил он.

— А чегой-то тебе там запонадобилось? — удивился Федорович. И все заметили, как этот вопрос заставил Васятку покраснеть от смущения. Но делать было нечего. Голубок так разбушевался, что Васятке стало невмоготу; того и гляди брюхо насквозь пропорет. Васятка сунул отошедшую немного в тепле пятерню за пазуху, достал голубя и выбросил руку в окно поверх пушчонки. Когда он раскрыл ладонь, все увидели, как, взъерошась и нахохлившись, голубок завозился на Васяткиной ладони, расправил перышки, потоптался и, широко взмахнув крыльями, взмыл вверх.