Холодные зори

Шныряя меж горами железного хлама, ребята пробирались в ведомом только одному Фильке направлении, туда, где в заводском дыму подымался высоченный кирпичный сарай. Этот огромный, густо закопченный красноватый домище особенно удивил Васька размерами своих окон. В каждое из них свободно могла бы пройти вся целиком, с соломенной крышей и входным крылечком, изба, в которой они еще недавно жили с матерью в деревне. Разве что для этого надо было вынуть решетки, которые, как в тюрьме, железными прутьями делили эти окна на восемь частей. Впрочем, каждое из восьми таких засаленных и густо пропыленных стекол было выше Васька, хотя он уже и сам вымахал по мочку отцова уха. Окна эти поровну разделялись высоченными арочного типа въездными воротами. Далеко выступали вперед кирпичные стояки, подпирая массивные верхние балки строения. А посередине дома, прямо под конек крыши, проходил еще один такой широкий опорный кирпичный столб.

«И какой же он грязный, весь прокопченный, — подумал Василек, — неужто, как наша старая изба, топится по-черному?»

А Филька опять потащил его за рукав.

— Ну, раззявился… Мотри, долбанет тя «кукушка» — костей не соберешь!

Филя-то давно знал, что все волшебство этого неважнецкого снаружи цеха там, внутри. И он решительно поволок за собой дружка.

Василька не обидело даже презрительное слово: «раззявился». Он был ошеломлен немыслимо гигантскими размерами этого здания.

Конечно, это истинная правда, что ни наяву, ни во сне еще не приводилось ни Филе, ни Васятке видеть настоящий дворец. Разве что в сказках об этом слыхивали. Но, видно, так уж заведено у людей, что диво дивное, стоит ему открыться человеческому глазу, неминуемо сравнят с неведомым. Так и сейчас. Только-только попали ребята под высоченные, словно купол неба, своды нового паровозного цеха, как у Фильки вырвалось:

— От теперь вали, пяль глазишша свои немытые… Это, брат не кака-нибудь простая домина: дворец настоящий, хоромина.

И Васятка так же все это понял: ни дать ни взять дворец. Ширина — куда там площадь городская, а с конца в конец и глазом не измеришь, почитай, не аршинами, саженями кидать надо. Они с Филькой тут будто букашки махонькие. Да никто и не замечает их здесь даже. А кому и заметить — люди рабочие, так же, как и они, в этом просторе немыслимом растворились. Кругом работа идет — повсюду шипит, и стучит, и скрежещет, а людей почти и не видать.

На тяжелых стальных устоях вроде рельсов, только проложенных высоко над цехом по-над закраинами высоких стен, ходит громадный железный мост с тяжеленными, видать, чугунными крюками на массивных цепях. Вот он прошумел над головой у ребят, а позже они видели, как спустились оттуда цепи, опутали огромную чугунную станину не то раму, и вдруг этакая махина, словно перышко, взлетела над цехом и стала опускаться как раз в том месте, где просматривалась глубокая длинная траншея.

Зрелище это захватило пацанов, и они не заметили, как подошел усатый старик и сразу хвать обоих за вороты поддевок.

— Вам что здеся запонадобилось, шпендрики? — зашипел на них дед.

Филя не растерялся.

— Из ремесленного мы, ученики. Пришли поране нарочно, чтобы на завод поглазеть. — И Колокольников протянул деду справку, которая удостоверяла, что он действительно является учеником ремесленной школы по третьему году обучения.

— И как только таких шкетов до гудка проходная пропускает, — ворчит старик. — Ну-к вот шо, валяй поперед меня на галдерею, мастеру пролета сдать вас должон.

И ребята поплелись к большой деревянной лестнице, которая вела на длиннющий деревянный помост, что растянулся на всю протяженность огромного цеха. На галерее ребята увидели множество дверей с прорезанными в них окошечками и безо всяких окон. У окошек толпились рабочие. Это, видимо, были инструментально-раздаточные. Такая имелась и в учебных мастерских, На закрытых дверях блестели таблички. Мастера на месте не оказалось. И они стояли втроем у железных перил, ожидая его возвращения.

Отсюда, с галереи, открывалась вся панорама цеха. Он был двухсветный. Через сильно запыленные и закопченные, но огромные окна и сверху, и с боков сеялся слабый утренний свет, и его во много раз усиливало внутрицеховое освещение.

По всему цеху, словно островки, были разбросаны большие монтажные столы, где производилась сборка отдельных узлов будущего паровоза.

Превеликое множество всевозможных конструкций и приспособлений разместилось под высоченным потолком огромного цеха и на его стенах. Что уж и говорить о станках, что заняли свои места на обшитом листовым железом полу. Все это своим обилием и грандиозностью заворожило ребят.

Но неугомонный старик вдруг вновь схватил их и молча поволок вниз по лестнице. Выведя из цеха, он пригрозил:

— Мотри мне, больше чтоб и на глаза не попадались, не то пеняйте на себя. А сейчас — кругом арш!

Ребята взапуски кинулись по перехлесту железнодорожных путей, счастливые, что так неожиданно просто отделались от старика.

15. В УЧЕНЬЕ