Холодные зори

Девушка эта была не только расторопна и трудолюбива в цеху, но мужественна и находчива в своей нелегкой революционной работе. Явка для нее была установлена в винной лавке на окраине губернского города. Выходила она в самое безлюдное время, ближе к полудню, часов в 10—11. Каково же было ее удивление, когда однажды, подойдя к стеклянной дверце, увидела она за прилавком незнакомого человека. Уже было и дверцу приоткрыла, чтобы войти. И хорошо, не растерялась, все-таки вошла. Пришлось достать кошелек, окликнуть (теперь она это ясно видела) шпика и подать ему деньги. Что делать, и шпик вынужден был налить-таки ей вина. Выпила, поблагодарила и пошла дальше мимо лавочки, так и оставив того в неведении об истинной цели своего прихода. Оказалось позже, что, действительно, лавочка эта давно взята на подозрение. В утренние, а то и в вечерние часы вызывали вдруг хозяина в полицейский участок и начинали составлять протокол — то якобы по акту об антисанитарном состоянии лавочки, то по жалобе на недолив. А в эти часы вместо хозяина в лавке дежурил опытный шпик, которому поручено было искать в посетителях связного.

Дрогни хоть на секунду связная у двери, увидев чужого человека за стойкой, не войди, а замешкайся, за ней увязался бы филер. От верного человека на Волжских заводах знали жандармы, что именно в этой лавочке явка, но кто выходит на связь и с кем ее осуществляют, еще не установили.

А дело заварилось нешуточное. В губернскую тюрьму было брошено несколько рабочих по обвинению в убийстве шпика, портного по профессии. Ему будто бы в глаза сказал один из рабочих: «Ты шпион». Портной расплакался, стал приводить множество доводов, настойчиво отстаивая свою преданность рабочему движению. Но просчитался в одном: начал вдруг охотно и часто угощать того самого рабочего, который в глаза назвал его предателем. Рабочие увидели, что портной добивается возможности любыми путями сохранить свою связь с подпольем.

И этот рабочий сделал вид, что поверил портному Денькову. Чтобы доказать свою полную искренность, он даже сообщил стукачу время и место очередной сходки рабочих-подпольщиков.

И в эту ловушку опытный филер наконец-то угодил.

Утром рокового для себя дня Деньков побывал у самого начальника губернского охранного отделения, получил инструкции и напутствия. Не догадывался провокатор, что подпольщики установили за ним строгое поминутное наблюдение. И уж, конечно, не мог он предполагать, что молодые, цепкие глаза Полины Браудо, дочери губернской знаменитости, известного в Москве и Питере главы местной адвокатуры, отметили и время его прихода, и время отбытия из охранного отделения. Она вела наблюдение из окна своего будуара в респектабельном двухэтажном особняке, который большими окнами без переплетов, из целого стекла, смотрел на расположенную напротив охранку. Не подозревал Деньков и того, что даже в поезде, по дороге к поселку Волжских заводов, ехал с ним рабочий-дружинник.

Поздно вечером того же дня труп Денькова был обнаружен в глухом месте приволжского леса близ поселка Волжских заводов. На лацкане пиджака филера булавкой была приколота записка, написанная крупными печатными буквами и явно левой рукой: «Смерть предателям!»

Обо всем этом слыхали и Васек с Филей. Маринка же чувствовала себя в поселке далекой от каких-либо происшествий и дел. Наконец-то ей снова удалось более трех месяцев провести в Москве. Теперь уже с явным успехом. Сумела-таки настойчивая девица с помощью московских связей брата получить в Московской ремесленной управе аттестат швеи и золотошвейки да еще и другой аттестат — столичной шляпницы. И вот, вновь водворясь в столь желанном сердцу братнином доме, у родного очага, она целиком погрузилась в повседневные домашние хлопоты.

Работы по дому хватало. И прибраться надо, и постирать постельное, и брату свежие сорочки подготовить, и обед помочь Фросе сварить. Брат накупил полотна для постельного белья. Маринка принялась вышивать пододеяльники, наволочки, вязать брату носки шерстяные, Фросе чулки, себе перчатки.

Разве что по праздникам ей доводилось из окон своего дома видеть и безобразно пьяные драки, и поножовщину. Брат долгое время не разрешал ей одной выходить на улицу и провожал, когда она гуляла или ходила менять книги в заводскую библиотеку.

Однообразно и скучно шли дни и месяцы Маринкиной жизни в поселке. Наступила зима.

В читальном зале, правда, милая интеллигентная библиотекарша иногда подсказывала Маринке, какую книгу ей взять, рассказывала о писателях. Большим спросом в те годы пользовались произведения молодого, но уже знаменитого писателя-волжанина Максима Горького. Один томик его произведений Маринка прочитала с большим интересом. Многое, о чем он писал, находило самый живой отклик в ее душе, потому что она немало своими глазами видела из того, что послужило Горькому темой того или иного рассказа. И ей, как и ему, было жалко людей, живущих в нищете, пьянстве, грязи и невежестве.