Хорошая сестра

Билли выбрал камень, встал в стойку, широко расставив ноги, и начал отрабатывать движение броска. Раз, два… но вместо того, чтобы на счет три бросить камень по поверхности воды, он внезапно повернулся и поцеловал меня в губы.

Воздух покинул мои легкие.

Это не был поцелуй как в кино. Мы стукнулись зубами, и Билли воскликнул:

– Ай!

Мы оба рассмеялись. Билли отстранился.

– Гладко получилось, а?

– Особенно стук зубами, – согласилась я. – Долго практиковался?

– Только в мыслях.

Мы улыбнулись друг другу. Когда он поцеловал меня в следующий раз, мы не соприкасались зубами. В этот раз поцелуй был медленным, приятным.

– Роуз?

Мы с Билли отпрыгнули друг от друга, вглядываясь в темноту. Лишь через мгновение я узнала голос.

– Что вы делаете? – спросила Ферн.

– Просто бросаем камни, – ответил Билли, сдерживая улыбку.

– Ну да, – поддержала я, – Билли безнадежен.

Ферн стояла и смотрела на нас. Было в ее взгляде что-то странное. Она всегда видела больше, чем другие думали. У меня было ощущение, что она знала, что мы делали. И, казалось, ей это не нравилось.

– Давайте вернемся в лагерь, – сказала я.

Ферн подождала, когда Билли исчез за деревьями, и зашагала наравне со мной. Я ожидала, что она засыплет меня вопросами, но этого не случилось. Она не промолвила ни слова. Вернувшись в лагерь, Ферн сразу же легла спать, так ничего и не сказав, а я лежала без сна, думая о Билли. Только позже я вспомнила, как Ферн смотрела на него там, у реки. Будто злилась на него. Ненавидела его. На самом деле взгляд у нее был такой, словно она готова была его убить.

Ферн

На восемнадцатой неделе, расставляя стулья для встречи Ораторского клуба, я впервые чувствую, как ребенок шевелится. Настолько легко, что и движением не назвать. Словно кто-то постукивает изнутри. Крошечное, безобидное ощущение, и все же вызывающее невероятное удовольствие. Подозреваю, это и есть счастье.

После этого я думаю о нем или о ней каждую секунду. Я часами читаю книги и рыщу в интернете. Холодно ли ребенку, когда холодно мне? Бьется ли мое сердце слишком громко для него внутри? Я анализирую его движения, пытаясь понять, что ему нравится и не нравится. Судя по ним, малыш немного похож на меня, поскольку пинается он именно по ночам – когда вокруг тихо и я лежу в своей постели. Весь день я с нетерпением жду этого момента, когда смогу задрать ночную рубашку и наблюдать, как маленькие ручки, или ножки, или плечики двигаются у меня под кожей. Люблю это время еще потому, что Роуз нет рядом и она не может это увидеть. Это наше время, мое и ребенка.

Мне всегда нравилась моя работа в библиотеке, но по мере того как увеличивается срок беременности, она все больше становится моим прибежищем. И Кармель является его частью. С того «дня следования по пятам» она дала мне гораздо больше свободы, но взамен также кое о чем попросила, в том числе приветствовать посетителей на входе зрительным контактом. Поэтому для себя я придумала систему: смотреть на участок кожи между бровями. К счастью, никто этого не замечает, и результаты этих псевдозрительных контактов весьма удачные. Теперь люди улыбаются мне и машут, а некоторые даже подходят сказать, как им понравилась книга, которую я рекомендовала, другие делают комплименты по поводу моего сегодняшнего гардероба. Однажды я даже вступила в импровизированную дискуссию с группой женщин, которые прочитали «Тайную жизнь Ширли Салливан» Лизы Айрленд. Я предложила им создать свой книжный клуб в библиотеке, и Кармель разрешила мне провести его в учебном классе и заказать фрукты и сыр (торт был бы лучше, но тоже неплохо). В общем, благодаря этому небольшому трюку я обнаружила, что стойка регистрации больше не представляется мне таким страшным местом, как прежде, и все благодаря Кармель.

Однажды, работая за стойкой, я замечаю, как Гейл суетится поблизости, глаза ее бегают туда-сюда. Ведет она себя довольно странно.

– Гейл, все нормально? – спрашиваю я, опускаясь в эргономичное кресло за моим столом.

– Все прекрасно, – отвечает она. – Просто… могу я тебя спросить?

Я вздрагиваю, стукнувшись поясницей о спинку кресла.

– Можешь.

– Мне просто интересно… может, тебе есть что нам рассказать? – Она демонстративно смотрит на мой растущий живот. – Не хочешь сделать объявление?

Я замечаю, что Линда, стоящая в нескольких метрах от нас, прислушивается. Поймав мой взгляд, она быстро возвращается к книгам на полке.

Ее вопрос меня озадачил. Я уже на шестом месяце беременности, и, откровенно говоря, для любого человека, не страдающего нарушением зрения, очевидно, что я беременна.

– Если ты спрашиваешь, беременна ли я, то да. Почти шесть месяцев, – добавляю я, поскольку люди (например, медсестры в «Сан-Мидоуз», женщина на автобусной остановке вчера, продавец-консультант в аптеке, где я покупаю витамины для беременных) интересуются такими подробностями.

Гейл и Линда вздыхают в унисон.

– Шесть месяцев! – восклицает Гейл. – Боже мой! Почему же ты нам не рассказала?