Хорошая сестра

На протяжении следующих нескольких недель я выживаю в основном благодаря Роуз – она кормит меня, заботится обо мне, даже завязывает мне ботинки, когда я не могу дотянуться. Когда я становлюсь уже чересчур беременной, Роуз предлагает побрить мне ноги. Трудно описать, насколько это интимно. Я не могу представить, чтобы кто-то, кроме Роуз, делал это для меня. Но и оставить их небритыми тоже не могу. В этом вопросе, как и во многих других, моя сестра сохраняет ключ к моему здравомыслию (хотя я никогда ей его не давала).

Возвращение Оуэна откладывается, потом еще раз. Тем временем мы с Роуз занимаемся, как она называет, «оуэновскими» делами – собираем кроватку, пеленальный столик и красим детскую. Я наслаждаюсь возможностью быть занятой, чтобы отвлечься от ребенка, Билли, мамы, Уолли – всего того, что я потеряла или теряю.

На девятом месяце я все еще работаю в библиотеке. Со всеми волнениями по поводу предстоящих родов, Роуз, кажется, оставила попытки уговорить меня уйти с работы и отдыхать круглосуточно, что замечательно, даже если я провожу большую часть времени в потайном чулане. Третий триместр утомителен. Помимо периодических схваток Брекстона-Хикса, меня мучают распухшие ноги, и ужасно болит поясница, если провожу на ногах больше часа или двух. Кармель, кажется, не возражает, когда я исчезаю; она даже не спрашивает, где я была. Забавно, как поначалу я думала, что Кармель не похожа на Джанет, но теперь мне кажется, они бы понравились друг другу.

Однажды на работе у меня получается завести с Гейл небольшую беседу. Все начинается как обычно: она спрашивает, как я поживаю – вопрос, на который мне всегда было трудно ответить. Обычно я его игнорирую, делаю вид, что не слышала, но сегодня, ни с того ни с сего, я решаю не отказывать ей.

– Ты имеешь в виду мое физическое здоровье, Гейл?

Она задумывается над моим вопросом, будто сама не уверена. Поразмыслив, она отвечает:

– Скорее, я хотела спросить, не случилось ли с тобой чего интересного на днях?

– Но как мне понять, что именно тебя интересует?

Гейл снова задумалась.

– Знаешь, это хороший вопрос. Может, расскажешь, что интересного для тебя произошло недавно?

Я размышляю.

– Ну, давай подумаем. На выходных я прочитала новый роман Келли Риммер «Вещи, о которых мы не можем рассказать», мне очень понравилось.

Гейл радостно улыбается.

– Я читала ее последний роман, мне тоже понравился. Кажется, он вышел прошлым летом, потому что помню, как читала его на качелях у дома, попивая джин-тоник.

Я и не замечаю, как мы с Гейл начинаем обсуждать джин, качели и ее новый огород, а также другие книги Келли Риммер, и все это отнюдь не кажется мне неприятной рутиной. Полагаю, отчасти потому, что параллельно мы сосредоточены на своей работе. Мы продолжаем приятно болтать, когда открываются автоматические двери.

– Ферн, кажется, это твоя сестра?

Я поднимаю глаза, моментально охваченная гневом. Роуз не приходила ко мне на работу с тех пор, как я сказала ей, что мне от этого некомфортно, и я думала, она меня услышала.

– Роуз! – окликаю я ее прежде, чем она успевает заговорить. – Извини, я работаю.

Роуз бросает взгляд на Гейл.

– Знаю, но это важно. Мы можем где-нибудь поговорить наедине?

– Дома, – предлагаю я. – Вечером?

Сестра качает головой.

– Сейчас, Ферн.

Похоже, это тупик. Я тяжело вздыхаю.

– Идите во двор, – шепчет Гейл, – я прикрою тебя.

Последнее время Кармель ко мне столь снисходительна, что не уверена, есть ли необходимость меня прикрывать, но я ценю порыв Гейл, поэтому решаю не объяснять ей все это, а просто благодарю ее, и мы с Роуз отправляемся во двор. Пока мы идем, Роуз засыпает меня бессмысленными вопросами о том, как прошел день, о погоде, о новой прическе Гейл, и к тому времени, когда мы уже выходим на улицу, я чувствую себя немного неловко. Роуз обычно не ведет со мной светских бесед. Она знает, что мне не нравится болтовня ради болтовни, а сегодняшняя ее стрекотня лишь настораживает, не случилось ли чего.

– Роуз, в чем дело?

К счастью, она не затягивает с ответом.

– В маме.

Кажется, это я ожидала услышать от нее в последнюю очередь. Роуз не передает мне информацию о маме, обычно наоборот. Она не видела ее много лет.

– Что… что с ней? – спрашиваю я.

Роуз мрачнее тучи.

– Мне только что звонили из «Сан-Мидоуз».

Как странно, зачем они звонили ей?

– Почему они позвонили тебе?

Роуз смущается.

– Я мамин контакт для экстренных случаев.

Я уставилась на нее. Я навещала маму каждую неделю в течение шестнадцати лет, а мамин контакт в чрезвычайных ситуациях – это Роуз?

Она делает глубокий вдох.

– Ферн, плохие новости. Мама… умерла.

Я слышу ее слова. Понимаю их смысл. И все же… ничего не чувствую. Неожиданно я четко осознаю все звуки вокруг. Птицы на соседнем дереве, мое дыхание, сердцебиение.

– Подробностей пока мало, – продолжает Роуз. – Скорее всего, придется делать вскрытие. Они полагают, это был инсульт.

– Но… это невозможно. Она была здорова. Ей было лучше, чем когда-либо.

Роуз пожимает плечами.

– К несчастью, инсульт бывает даже у здоровых людей.