Хозяйка болот

Я попросила телефонную книгу, поводила пальцем по страницам в поисках Генриетты, но не нашла ни одной.

Затем Лэнс достал телефон и показал мне последние фотографии своих девочек-близняшек. Как я уже говорила, приезжаю я сюда мало, поэтому нечасто вижу школьных друзей брата. Но Лэнс и Фил всегда были близки, а теперь даже живут в одном комплексе.

Наши пути пересекались здесь и там на протяжении многих лет. Лэнс знает, что я бы не стала убивать птиц Альфи.

На выходе из полицейского участка мимо меня на улице проходит толстый блондин и говорит:

– Привет, Лони.

Я сначала не понимаю, кто он такой. Один передний зуб белее остальных.

– Розалия сказала мне, что ты в городе.

– Привет, э-э… Брэндон.

Брэндон Дэвис, ныне женатый на противной секретарше Фила Розалии Ньюберн, сильно располнел с тех пор, как я видела его в последний раз.

– Что делаешь? – спрашивает Брэндон.

– О, знаешь, приехала к маме в гости…

– В полицию?

– Что?

Он кивает на двери участка.

– А… да пустяки.

Теперь Брэндон расскажет об этом Розалии, а та – своим подругам, и к тому времени, как история разлетится по городу, меня заставят в кандалах и оранжевом комбинезоне расчищать сорняки на шоссе.

Брэндон слишком радостно улыбается.

– С птицами проблемки? – Должно быть, он только что разговаривал с Альфи. Брэндон подносит кулак ко рту, чтобы спрятать улыбку. – Ладно, рад тебя видеть!

Лучше бы мне перестать прокручивать в памяти события дня и просто снова заснуть. Смотрю на часы. Четыре утра. Включаю свет в пустой спальне, беру альбом и рисую голубей во всех жутких подробностях. Я знаю этих птиц. Они создают пары на всю жизнь, могут развивать скорость в среднем сто сорок четыре километра в час при полете на расстояние шестьсот сорок четыре километра и возвращаются домой независимо от того, насколько далеко их выпустили. Но чья-то злая рука превратила этих бедняг в неподвижные обломки, сочащиеся и гнилые, просто чтобы запугать.

Я встаю и смотрю на свое помятое лицо в зеркало в ванной. На голове гнездо. Деру его щеткой, хоть меня никто и не видит. Еще ночь, но я уже не сплю, так что могу заняться каким-нибудь нудным делом. Вчера я принесла сюда из музея все книжные коробки.

Открываю первую. «Путешествие по стране книг» – «ОСТАВИТЬ». Эти рассказы и их двухцветные иллюстрации завораживали меня в детстве. «Арабские ночи», Льюис Кэрролл, «Крысолов», «Лохинвар» – все сжато так, чтобы вызвать интерес у ребенка. И несколько сказок Эндрю Лэнга. Одну отец рассказал мне даже без книги, так как знал эту историю наизусть, историю о королеве фей, которая жила в центре болота. Она была одновременно красивой и ужасной, то злой, то доброй к другим, и ее редко видели смертные. В основном королева принимала форму большой голубой цапли и присматривала за своим королевством и всеми его обитателями. Она презирала большинство людей, кроме тех, кому помогла пройти в мир иной. Но если живой человек приходил к ней с искренней просьбой и та шла от чистого сердца, фея восставала из болота в своем истинном облике – с волосами цвета испанского мха и глазами, подобными острейшим солнечным лучам, – и давала человеку почти невыполнимую задачу. Если тот справлялся, она исполняла его желание.

За окном начинает розоветь небо. Я уже могу сказать, что стопка «ОСТАВИТЬ» получится слишком большой. Мне нужно прогнать эмоции, чтобы вернуться домой, где мне и место, в мою уютную квартиру в Логан-Серкл, округ Колумбия, с мохеровым ирландским одеялом, брошенным на диван, и картиной алого ибиса, нарисованной моим другом Клайвом Байерсом, на стене. Я скучаю по водителю пятьдесят четвертого автобуса, который здоровается со мной каждый день, когда я сажусь на Четырнадцатой улице, и прощается, высаживая меня у работы, скучаю по своим коллегам из Смитсоновского института и их огромному вкладу в мир природы. По спонтанным свиданиям, на которые хожу после работы, пусть даже ничего из них не выходит. Но здесь, во Флориде, я одинокая сортировщица, связанная долгом дочь, сестра-соперница.

Чем быстрее я выполню эту задачу, тем быстрее смогу вернуться к себе.

Я открываю небольшое переиздание «Ботаники» Джерарда на странице, заложенной снимком, – на нем я, восьми или девяти лет от роду, с оцинкованной лейкой и широкой улыбкой на лице. Позади меня старый ручной насос в нашем дворе, куда шла вода из родника. В хороший жаркий день мама позволяла мне подставить рот под струю и сделать глоток.

Кладу фото обратно, и тут выпадает другое. Снова я, может, через год, после скачка в росте. Мне всего около десяти, но я выгляжу как истощенный четырнадцатилетний ребенок с молочными зубами. Уже не такая беззаботная. Засовываю его к первому и читаю страницу, на которой написано: «Календула (marigold). Лекарство от детских болезней».