Хозяйка болот

– Все верно.

Значит, мама не совсем ушла. Мне просто нужно сохранять спокойствие, когда она капризничает, и читать ей. Может, отец был прав, когда много лет назад поощрял меня видеть в матери невидимый источник добра. Это похоже на ожидание прохладных карманов воздуха в раскаленном болоте – они непредсказуемы, но всегда желанны.

27

10 апреля

Мы начинаем нашу утреннюю пробежку, Фил нажимает кнопку на своих часах. Ради разнообразия я от него не отстаю. Снова огибаем небольшое озеро в парке возле его дома.

– Знаешь, – говорит он, – это всего три километра. Стоит попытаться оббежать его дважды.

– Или мы могли бы сделать крюк по району, побегать вверх и вниз по куче улиц, полностью потерять представление о том, как далеко забрались, а затем вернуться назад.

– Если ты правда хочешь… – Брат сглатывает, а я смеюсь.

– Нет, Фил, я просто прикалываюсь над тобой. Два круга – нормально.

Кажется, он немного расслабляется, как будто, если пробежит два идеальных круга, его жизнь наладится.

Он спрашивает о рисунках для Эстель – сколько я закончила?

Для него все сводится к счету.

– Ну, три я сдала, но только что закончила еще три.

– Итого шесть, – говорит он, как будто я не знаю арифметики. – Сколько осталось?

Дышу тяжелее, пытаясь подстроиться под ритм его шагов.

– Что ж, после долгих уговоров она сократила список до четырнадцати. А начала с восемнадцати, то есть…

– Значит, ты почти на полпути.

Я склоняю голову набок.

– Ага. Спасибо, Фил. Мне нравится, как ты это сформулировал.

Какое-то время бежим молча. Затем брат спрашивает:

– Можно мне говорить о судебном процессе?

– Ты разрешения просишь?

– Ну я знаю, что ты из-за этого злишься, но не понимаю почему.

– Фил, я всегда злюсь.

Он смотрит на меня, не зная точно, шучу ли я.

– Барт уверяет, дело плевое. С документами все в порядке, и наши шансы на победу очень высоки.

– Фил, я же говорила тебе, что это не к добру…

– Просто… Лони, я не знаю, как это сказать, но… Я не уверен, что смерть отца была несчастным случаем.

Вот дерьмо. Моя нога цепляется за неровный участок тротуара.

– Ты видела вторую страницу бланка? – спрашивает Фил.

Я киваю. Он набирает воздух в грудь.

– Кошелек на земле, далеко от тела… странно, да? Барт думает, может… нечисто что-то.

Я ничего не говорю, только сильнее размахиваю руками.

– А потом парень, написавший это дополнение, был убит. Дело так и не закрыли.

Наши ноги глухо стучат по асфальту, а страница «Павших офицеров» парит перед глазами, как голограмма.

Фил продолжает говорить.

– Да, я всего лишь бухгалтер, что я понимаю? Но я повозился с компьютером на работе, и, черт возьми, имя этого парня постоянно всплывает.

– Какого?

– Лейтенанта Дэна Уотсона, который нашел бумажник папы. Кажется, наша фирма раньше платила ему отчисления. Все еще платит вдове. Разве она не была твоей учительницей математики или что-то в этом роде?

– Уотсон? Я не… знаю. – Голубая цапля срывается с озера, большие крылья неспешно несут ее вверх.

– Так вот, я проверил год его смерти, что было нелегко, – все старые отчеты сплошь в картотеке. Но послушай, – выдыхает он. – Муж умер, поэтому вдова подает форму 706.

Бухгалтерская тарабарщина.

– Ей не надо платить налог на совместное имущество за мужа, но занятно, что она также подает 709-ю.

У него горят глаза, прямо как в детстве. Я не могу понять термины, даже когда стою на месте.

– Лони, форма 709 предназначена для налога на дарение. В том году миссис Уотсон получила очень дорогой подарок, и не от покойного мужа.

– Я пойду помедленнее, – говорю я. – А ты продолжай. Встретимся в конце.

Он укорачивает шаг и остается со мной.

– Лони, кто-то подарил вдове Уотсона дом в год смерти ее мужа.

– Кто?

– Не очень ясно. Обычно налог на дарение платит даритель. Но в редких случаях уплатить его разрешается одариваемому.

Хотела бы я знать, о чем он говорит. Фил бежит на носочках.

– И пока я просматривал эти налоговые отчеты, Барт раздобыл материалы расследования по делу отца.

Капля пота щиплет мне глаз.

– Что?

– Ну знаешь, результаты вскрытия, следственные записи… – Он говорит «вскрытие», как любое другое слово. «Мороженое», «кроссовки». – И вот что странно, Лони. Не было никакого расследования. Только отчет, в котором говорилось, что все произошло случайно, и странная заметка, которую Дэн Уотсон добавил два месяца спустя.

Мы приближаемся к концу второго круга. Я хочу, чтобы брат заткнулся и дал мне подумать. Отчет о происшествии. Не было расследования. Дом миссис Уотсон.

Что все это значит? «Мне нужно кое-что сказать тебе о смерти Бойда». Неуловимая Генриетта, где бы она ни была, очень бы здесь пригодилась.

– Давай обратно, – предлагает брат.

– Подожди, – прошу я, когда он опережает меня, мне надо переварить услышанное.

Он заканчивает свой спринт и ходит кругами.

Я догоняю его, надеясь выровнять дыхание.

– Итак, вот что я предлагаю, – начинает Фил. – Сначала надо поговорить с миссис Уотсон.

Я киваю, все еще немного запыхавшись.

– Договорились? – Он поднимает брови.

– В смысле? – выдыхаю я.

– Ты пойдешь и побеседуешь с ней?

– О нет, я такого не обещала.