Хозяйка болот

Редкие зрители поднимаются на рампу, покрытую искусственным газоном, и мы подходим к бетонной стене, которая заканчивается где-то на уровне бедра. За ней неглубокая бетонная же яма, засыпанная белым песком и обнесенная рвом. Это настоящее представление – выходит силач, разминает мышцы, а затем дразнит аллигатора-подростка чем-то вроде ручки от швабры. Зверь открывает пасть, но пока всерьез не злится, иначе испустил бы страшный рев.

Именно так поступает аллигатор, когда чувствует реальную угрозу: расширяет грудь и выталкивает весь воздух с оглушительным грохотом. Думаю, эта привычка животного и легла в основу историй об огнедышащих драконах. Зверь как бы говорит: сунься на шаг ближе, и я тебя съем. Если уж используешь животное, рискуй по-честному. Но большинству зрителей хватает и такого зрелища: страшные челюсти и хвост, большие острые зубы и эта ухабистая морда ископаемого животного. Они слегка боятся за силача, который выманил зверя из фальшивого пруда.

Сама бы я так близко к аллигатору не сунулась, каким бы он ни был по размеру.

Однако шоу идет каждый день, значит, опасности нет. Просто все рассчитано так, чтобы публика охала и ахала в нужные моменты. Наконец силач опрокидывает аллигатора на спину и чешет тому живот. Зверь едва не засыпает. До меня вдруг доходит, что у зрелища есть и чувственный подтекст: покорить дикое существо лаской, уложить и гладить, пока оно не успокоится.

– Пора мне обратно, – говорит Адлай, кладет руку мне на талию и ведет впереди себя. Между нами проскакивает искра. Я ахаю. Надо же, искусственный газон током бьется. Это же из-за него, да?

30

Мне нужно кое-что купить в университетском магазине, поэтому паркуюсь в кампусе и засыпаю в счетчик всю мелочь. Я липкая и потная после каноэ и аллигатора. Миную квадратную площадь, книжный магазин и заглядываю в отдел художественных принадлежностей. Здесь все ровно так же, как много лет назад, когда папа купил мне мой первый альбом.

Да благословит его Бог. Однажды отец увидел, как я сижу за кухонным столом, высунув кончик языка в уголок рта, и пытаюсь запечатлеть на тетрадном листе скворца, который как раз ел зерна на подоконнике.

Папа заглянул мне через плечо и сказал: «Неплохо выходит, Лони Мэй». А потом усадил меня в грузовик и повез в Таллахасси – и путь долгий, и место, которое папа не любил, так же как галстуки и тесную обувь. Однако он доставил меня в университетский городок и повел через площадь: мужчина тридцати лет, который сам не имел возможность отучиться в колледже, шагал среди детей, спешащих на собрания школьных общин и уроки плавания. Для меня эти ребята были какими-то существами с другой планеты.

В книжном магазине папа спросил: «Где художественные принадлежности?» И молодой кассир указал нам дорогу.

Я гладила тяжелые листы в каждом альбоме, пока не заметила, что папа переминается с ноги на ногу, как маленький ребенок.

– Ну, какой нужен, как думаешь? – спросил он.

Я взяла средних размеров блокнот из веленевой бумаги.

– Этот?

Он кивнул, заплатил продавщице, и мы покинули магазин. Папа шагал своими гигантскими шагами через площадь, а я трусила следом, сжимая драгоценный подарок.

Мы забрались в грузовик, и папа просто сел, не запустив мотор. Смотрел сквозь лобовое стекло, держался за руль, а с пальца так и свисали ключи.

– Как будто они все знают язык, которого я не знаю, – заметил он. Затем повернулся ко мне. – Но ты его выучишь.

Я подняла глаза. Папа что, в чем-то обвинил меня?

– Просто не забывай. – Он пристально смотрел на меня. – Даже когда выучишь всю эту научную заумь, не забывай, что знаешь сейчас. – Отец вставил ключ в зажигание, выдохнул и сказал: – Пора домой!

Он разрешил мне взять этот альбом на болота, и когда увидел, как я смотрю на птицу, то подвел каноэ как можно ближе, вручил мне школьный карандаш и прошептал: «Смелее, Лони Мэй».

Я отхожу от окна книжного магазина и иду к студенческой библиотеке. Давно тут не была. Это просто кирпичное здание, залитое светом фойе и несколько этажей книг.

Никакого волшебства. Еще до поступления бабушка Лорна привела меня сюда и, в отличие от отца, чувствовала себя совсем как дома. Она показала мне, как управляться с тяжелыми ящиками из каталога, который занимал всю площадь на первом этаже. Теперь я сижу за компьютером и набираю в поиск: «Травы и предания о травах». Выборка меньше, но и риск заработать грыжу – тоже.

Переписываю несколько чисел с экрана, а затем направляюсь к стеллажам.

Лифт тихонько звякает, я выхожу и вдыхаю прекрасный запах книжной пыли. Блуждаю среди полок и читаю корешки в разделе о травах: Плиний Старший, Диоскорид, Парацельс, Тернер, Альберт Великий, Паркинсон, Калпепер. Том Джона Джерарда, немного больше, чем тот, с которым сверялась моя мама.