Хозяйка болот

Возвращаюсь к столу. Жужжание возобновляется. Может, это незваный гость, который просто пробует все квартиры подряд, пока кто-нибудь его не впустит. Подхожу и говорю снова: – Послушайте, вы ошиблись. Вы нажимаете 2С.

– Лони Мэй, это Фрэнк Шаппель. Просто впусти меня.

– Ой! Капитан Шаппель? Но как?.. – Я пытаюсь найти кнопку, которую нужно нажать, но, похоже, она не работает. Говорю в интерком: – Одну минуту.

Я надеваю туфли, беру ключи и спускаюсь по лестнице. Что он здесь делает? Откуда вообще знает, где я…

Я, должно быть, сама ему сказала. Точно – у него в саду. «Калхун-стрит. Здание почему-то называется “Капитолийский парк”. По логике там должен быть либо большой зеленый луг, либо семиэтажный гараж!» И конечно же, мое имя на почтовом ящике внизу: «Л. Марроу, 2С».

Я машу ему через стеклянную дверь в вестибюле.

– Здравствуй, дорогая! – Он улыбается, пока я отпираю внутреннюю дверь. Капитан сменил рабочую форму на выглаженную полосатую рубашку и брюки цвета хаки.

– Добро пожаловать! – отвечаю я. – Не ожидала, что вы придете!

– Лони Мэй, я думал о нашем утреннем разговоре, и мне все равно надо было в эти края, так что, надеюсь, ты не возражаешь, что я заглянул.

– Нисколько. Поднимайтесь! Я вам нагрубила в трубку, да? Просто не знала, что вы так часто бываете в Таллахасси.

Его шаги по лестнице медленнее моих.

– Да, я состою здесь в паре советов штатов.

– Ой. – Доходим до лестницы. – У вас сегодня собрание?

Он кивает.

– Будет, в четыре часа. Жутко нудное. – Капитан улыбается. – Но возможность увидеть твое милое лицо дважды за один день немного подсластит пилюлю.

Прежде чем открыть дверь своей квартиры, я предупреждаю:

– Я живу очень скромно. Там только мебель, которую оставил предыдущий арендатор. – Поворачиваю ключ. – Хотите… стакан воды? Извините, в холодильнике почти пусто.

– Вода подойдет, Лони Мэй.

Я с нетерпением жду момента, когда в жизни больше не услышу это прозвище. Иду на кухню налить гостю воды и, беря кувшин из холодильника, смотрю на юное лицо Шаппеля. Та вырезка из газеты, где он вручает моему отцу награду, до сих пор висит на маленьком пластиковом магните на холодильнике. А рядом оборотная сторона квитанции с почерком отца:

Фрэнк > Элберт > Дэн

Рации

кто еще?

Я смотрю на Фрэнка. Он садится на диванчик и замечает:

– Да, когда мы только поженились, у нас с Генриеттой была вот такая маленькая квартирка.

Я проливаю воду из кувшина.

– Генриетта? – Смотрю на капитана Шаппеля. – То есть Рита?.. – Вытираю стойку, стакан и несу ему.

– Ага, Рита. Сокращенно от Генриетты. Когда мы были молоды, она носила длинные волосы и подражала певице Рите Кулидж, у нее еще образ такой был – девчонка по соседству. На несколько лет старше нас. – Он делает глоток из стакана, оглядывается в поисках журнального столика, затем ставит стакан на пол. Капитан вздыхает. – Да, все изменилось. Я слышал, она вернулась к своему полному имени. В смысле, моя бывшая жена. Мы с ней не в ладах.

Подпись Генриетты мелькает у меня перед глазами. Шаппель похлопывает по месту рядом с собой на двухместном диванчике.

Вместо этого я стаскиваю пластиковый стул с кухонного стола и ставлю его напротив. Генриетта – его жена.

– Генриетта, она…

– Главная сука мира, прости за выражение.

Ненавижу, когда мужчины используют это слово.

– Ясно, – говорю я. – Так… гм… Вы… вы, гм, служите здесь при какой-то организации?

– Да, государственные лицензионные комиссии и тому подобное. Скоро на пенсию, надеюсь, мне найдется занятие, чтобы мозги не раскисали, дадут мне что-нибудь.

Я киваю. Генриетта – женщина, что бросила капитана Шаппеля. Забрала его детей.

Капитан поворачивает голову набок и поджимает губы.

– Лони Мэй, мне плохо. Мне плохо, потому что ты спросила меня кое о чем, а я тебе соврал.

Я ничего не говорю.

– Это некрасиво. Совсем. Но сегодня утром, после того как я подвез тебя, я задумался. Может быть, ты имеешь право знать. – Он делает глубокий вдох. – Хотел бы я сам ничего не знать, но, в конце концов, твой отец спас мне жизнь, и я всегда буду благодарен ему за это. Он настоящий герой.

– Герой? Я не понимаю.

– Потому что ты не знала, что происходит. И радуйся. В таком возрасте нехорошо знать об этом.

В письме Генриетты говорилось: «Мне нужно кое-что сказать тебе о смерти Бойда».

– Мне больно говорить тебе, дорогая. Как я уже сказал, то, что делал твой отец, он делал ради вас, детей. По крайней мере, я надеюсь, что так, а не только из жадности.

– Извините?

Он глубоко вздыхает.

– У твоего папы и этого змея Нельсона Барбера была сделка с какими-то парнями, которых мы в правоохранительных органах называем отбросами. Остальной мир назвал бы их наркоторговцами. Какие-нибудь низколетящие самолеты сбрасывали в болото тюки с грузом, а эти ребята их подбирали.

Тюки.

– То есть мой отец…