Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Над этой строчкой Эван заколебался. Перо дрогнуло в его руке, и он вывел расплывчатое «кому угодно» вместо так ожидаемого мною слова «король».

Ах, Эван!

Он не собирался так быстро сдаваться. Не давал мне форы, не уступал. Словно сражался на равных.

Ну, инквизитор!

В любом другом споре я бы сочла это за комплимент, но не сейчас. Все же силы у нас не равны.

И все же эта бумага была ценной!

Я почти уж дошла до места, озираясь, как бы кто не ограбил меня. Припустил дождь; и из этого дождя и мрака, трясясь, как осиновый лист, насквозь промокший и продрогший, вышел… бархатный столичный повар!

— Вот как, сударь! — вскричала я, пораженная, глядя, как от холодного ливня его розовые щечки бледнеют. — Не ожидала вас тут увидеть. Что вам угодно?

— Прошу сострадания и помощи в моем нелегком положении, — стуча зубами, совершенно безо всякого акцента, произнес он. Ах, так он притворялся иностранцем? Впрочем, что взять с проходимца…

— Вас что, мэр выгнал?! — изумилась я, оглядывая горе-повара.

Теперь это был не похохатывающий щеголь, а просто замерзший, промокший долговязый мальчишка в берете с раскисшим пером.

— Да он и не должен был меня привечать, — ответил горе-повар, обхватывая себя длинными руками и пытаясь отогреть красные ладони у себя в подмышках. — Я ему не приглянулся, и он от моих услуг отказался. Вы ж выиграли состязание!

— Отчего же вы, мой противник в сегодняшнем состязании, пришли именно ко мне? — удивилась я. — Что-то я ничего не понимаю.

— Ну, я же не модный повар никакой, — дрожащим голосом, чуть не плача, ответил мальчишка. — Так, поваренок!

— Ага, — произнесла я с нажимом. Значит, о заготовках я угадала.

— Я работал в столице, это правда, — оправдываясь, продолжил мальчишка. — И готовить я умею! И неплохо! Я подавал надежды! Стоял на горячих блюдах, особенно хорошо мне удается мясо…

— Но только не трюфели, — уточнила я.

Он кивнул. Дождевая капля уныло скатились и повисла на кончике его носа.

— А если я сейчас пойду к инквизитору и все ему расскажу? — как можно более грозно произнесла я.

— Так он знает, — горячо воскликнул мальчишка. — Знает! Он меня к вам и послал!

— Что?..

— И велел передать, — мальчишка на миг замолк, припоминая в точности слова Эвана. — «О милосердии по-прежнему не помышляйте, Мари. Но для этого человека сделайте исключение!»

Да, определенно, поваренок не врал.

Не мог знать приезжий о предательстве тех, кого я привечала. И о том, что Эван злился от моей беспечности.

— Что ж, — вздохнула я. — Идем в таверну, там ты мне все расскажешь.

В тепле мальчишка расчихался, и я велела ему сесть к огню и раздеться. Пока он избавлялся от мокрых вещей, я принесла ему одеяло, в которое он с удовольствием завернулся.

— Садись в кресло поближе к очагу, — велела я. — Да объясни толком, откуда ты взялся такой.

— Из столицы же, — жадно выхватывая из моих рук предложенную кружку с горячим питьем, ответил он. — Мэр ваш ведь правда выписал повара. Моего хозяина. Ух, тот был лют! Когда жарил, то уж целого быка! А резал грибы — так целыми лукошками! Не знаю, не знаю, одолели б вы его в честном поединке?

Ах, Эван… я даже покраснела, припоминая свои обидные мысли.

Он все знал, знал, что повар не настоящий, и нарочно позволил нам состязаться, чтоб поднять мою ценность в глазах мэра! Все-таки, дал мне фору!

Даже не знаю, как теперь его назвать? Джентльмен? Или врун?

— Ага, — припоминая накромсанные кубиками трюфеля, произнесла я. — И куда ж он делся?

— Убили его, — просто и страшно ответил мальчишка, грея ладони о кружку. — В вашем лесу, на дороге.

— Убили! — ахнула я. — Как, кто?

— Ну, мне-то откуда знать? — мальчишка передернул плечами и уставился на огонь, как завороженный. — Мы ехали себе, ехали.

— Так вас было много?

— Пятеро, сударыня. Кучер, лакей на запятках, камердинер, я и мой хозяин.

— Камердинер, ух ты!

— А то, — мальчишка приосанился. — Мой хозяин был важный и богатый человек.

— И что ж случилось?

— Карета налетела на камень и колесо как будто сломалось. Мы и остановились. Пока слуги и хозяин осматривали поломку, я отлучился… по нужде.

— Понятно. И дальше что?

— Живот скрутило, — доверительно сообщил мальчишка. — Я и побежал подальше. Чтоб, знаете, не потревожить обоняние хозяина. Обоняние в его деле очень важная вещь. Он по нюху определял, достаточно ли перцу в супе, ну, и так далее…

— То есть, убежал ты очень далеко? — уточнила я.

Мальчишка поморщился.

— Ну да, — нехотя признался он. — Как на грех, кустов у дороги не было, одни сосны. Я и забрался поглубже в подлесок. Сижу, значит, страдаю, а тут они!

— Кто они?

— Да если б я знал! — выкрикнул в досаде незадачливый поваренок. — Лица закрыты. Сами в серых плащах. Как туман в лесу. Бегают тихо, неслышно, как призраки. Сколько их – не скажу. Вроде, один, а вроде, и десяток. Набежали на карету, кучера и слуг сразу…

Мальчишка зябко передернул плечами.

— А хозяину моему глаза выкололи, — ужасным шепотом произнес он.

— Что?! Глаза? — мне показалось, что сама Смерть дохнула мне в затылок холодным дыханием.