Хозяин Марасы

О нет, я понимаю! Я узнала о нём, наблюдала за ним, пусть и издалека, прячась и скрываясь. Хозяин этого острова живёт уже не одно столетие. Он, как жадный паук, ловит доверчивых глупцов в свои сети. Завлекает на свой остров, притворяясь обычным человеком, но с Марасы не всегда возвращаются все те, кто на него приплыл. Лутто не ценит человеческую жизнь и с лёгкостью избавляется от тех, кто хоть как-то проявит неуважение к нему, к его марионеткам, к его дому и маяку! Ты не сможешь даже слова сказать против его воли, потому что он отнимет её у тебя. Лутто прикуёт тебя к себе, отнимет сердце, и ты будешь сидеть на цепи на этом проклятом острове, в окружении мертвецов! – закричала женщина, ударяя кулаком по подоконнику.

Мертвечиной веет лишь от тебя. И лучше сидеть взаперти в доме, который есть, чем болтаться дерьмом по всему свету, без пристанища и без надежды.

Пойдём, пойдём со мной, – цыганка попыталась, не спрыгивая с подоконника, дотянуться до своей собеседницы. Скрюченная птичьей лапой рука мазнула в воздухе, и перед глазами Марты мелькнули обкусанные ногти с чёрной каёмкой.

Никогда.

Ты обрекаешь себя на рабство, на тюрьму, где всё только кажется живым и красивым. Это обман и яд, всего лишь мираж. Настоящее – оно на берегу. Свобода, без принуждения и подчинения, без насилия и ненависти. Ты же знаешь, что Лутто всего лишь убийца, жадный слабак и вор чужих жизней. Пойдём со мной, – цыганка заныла, протягивая к Марте тощие руки.

Пошла вон! – заорала та, швыряя в оборванку подсвечник. Он вылетел в окно и исчез в темноте, не причинив никому вреда – женщина вмиг исчезла, оставив после себя лишь отголосок костяных подвесок и мокрые пятна на дереве. – Мрак какой-то. Цыганка на подоконнике, – Марта передёрнула плечами, вспоминая вид многочисленных юбок и обтрёпанных штанов, истоптанных кед и затасканной косынки. – Нет, надо хотя бы джинсы отмыть, – она нервно хмыкнула, ловя себя на мысли, что малейшее сходство с неопрятным «видением» вызывает у неё тошноту. – Привидится же… Не люди, ага. Они и не могут быть людьми! И я не буду. Попыталась раза три, не вышло.

Она подхватила косметичку, за которой и пришла в комнату, подняла с пола забытый в спешке экстренных сборов шарф, и направилась к ванной комнате. Надо было отмыть одежду, да и лицо отскрести от крови не мешало. Вдруг, кроме той щепки в ране осталось что-то ещё?

Ей не было больно. Ей не было страшно. Ей было спокойно и хорошо.

Она была почти дома.

* * * * * * *

Хозяин острова отстранился от стены и шагнул к порогу, оставляя темноту позади себя. Потратив две секунды на то, чтобы окинуть Сандру скучающим взглядом, он небрежно отодвинул её в сторону и вошёл в комнату. Внимательно оглядев присутствующих, замерших в молчаливом ужасе, он перевёл взгляд на лестницу. Наклонив голову, Лино пристально рассматривал багровые потёки на ступенях, разбитый бокал, сорванные с мест коврики на полу.

Я ошибся. Вы явно не скучали.

Мы… Э-э-э… Мы оплатим весь разгром… – начал Анри, но Лино, ткнув в его сторону ножом и не поворачивая головы, коротко скомандовал:

Захлопнись, – а затем перевёл взгляд на Сандру. – Кажется, мой сын обещал прогрызть тебе горло.

Он не угрожал – всего лишь напоминал ей о дневном инциденте. Женщина судорожно сглотнула, ощущая фантомные пальцы на своей шее. Казалось, что к побледневшей коже приближаются чьи-то зубы и чувствуется тёплое, неспешное дыхание. А затем – влага острых, звериных клыков. Вскрикнув, Сандра метнулась к Венсану и тот крепко обнял её, прижимая к себе и закрывая от Лино. Парень смотрел на хозяина острова с неприязнью и даже некоей ненавистью, явно ощущая в нём угрозу своим планам и своему счастью.

Что вам нужно? – процедил он, поглаживая по голове невесту, трясущуюся крупной дрожью.

Заключая договор, мы обсуждали условия пребывания гостей на острове. Не вредить природе, не ломать мой дом, не лазить на маяк без разрешения… И что я вижу, pezzo di merda167?! Во дворе – бардак, в доме ещё хуже, а одна из гостий едва не нанесла непоправимый вред моему острову. Острову. Одна девица. Mille cazzi nel tuo culo168! – Лино вдруг резко, без замаха, метнул нож и тот вонзился в столешницу, пробив карты и намертво застряв. Перламутровая рукоятка ярко блестела в неровном свете ламп и казалась единственным ярким пятном в пределах посеревшей, утратившей краски комнаты. Ночная темень билась в окна, как волны, а оставленная в коридоре чернота робкими щупальцами, кошачьими лапками, то и дело заползала за порог, словно проверяла, можно уже войти, или нет?

Вы… Что ж так ругаться-то? – попытался беззаботно хмыкнуть Анри, но получилось у него это плохо. – А посуду уберёт Марта, когда… – Лидия с силой отдавила ему ногу, заставляя заткнуться, но было уже поздно. Лино метнул в него быстрый нечитаемый взгляд, а затем повернулся к Анне.

Где она?

М-марта? – заикаясь, уточнила та. – Нав-верху! – она ткнула пальцем в сторону лестницы и её взгляд снова упал на окровавленные ступени. Поёжившись, она обхватила себя руками. – Она… немного не в себе…