Хозяин Марасы

К баро, поговорить, – с лёгкой усмешкой ответил Бо, отмечая, как вокруг медленно смыкается кольцо из цыган. Вряд ли они так встречали каждого приблуду, кто случайно натыкался на их стоянку. Нет уж, скорее всего тут сразу почуяли, что в гости явились не обыкновенные люди. Если бы у этих людей не было развитого сверх меры интуитивного чутья, то к ним не смогла затесаться талантливая, но всё же дура, сумевшая воспользоваться подвесками Колонна. Если бы у этих людей «чуйка» была посильнее, то они бы сбежали отсюда, как только Бо вошёл в Ночера-Теринезе.

Со мной сначала говори, – крепыш усмехнулся, нагло глядя на собеседника снизу-вверх и полностью игнорируя его спутницу. А вот другие её более чем замечали. Слышались похабные выкрики на смеси итальянского и языка синти, недвусмысленные жесты, жадные взгляды… От подобного внимания Феличе уже хотелось вымыться. Она спокойным и в меру высокомерным взглядом, за которым скрывалась брезгливость, осмотрела топу вокруг них, но особо задержалась на молодой девчонке в цветастой юбке и белой, на удивление чистой майке. Та с наглым любопытством таращилась на гостей, вальяжно опираясь на своего ровесника, гордого своей ролью подставки. Миловидная маленькая стерва, знающая себе цену, уже научившаяся манипулировать и получать от этого выгоду. Феличе сердито фыркнула и, дёрнув Бо за руку, ткнула в цыганку пальцем.

Они! – Фели едва смогла скрыть возмущение, глядя на те самые серьги с гранатами. Даже подарить успел, засранец. Судя по румянцу, ещё не сошедшему со скул воришки, серьги он вручил совсем недавно и благодарность объекта обожания ещё была свежа в памяти! Хорошо, что ни Феличе, ни Бо особо не торопились, прогулочным шагом добираясь до стоянки табора.

Я пришёл за серьгами своей сестры. Твой мальчишка украл их. Верни их, – максимально вежливо, но не скрывая улыбки, произнёс Бо. Он ждал. Цыгане не будут долго терпеть подобные обвинения, ведь исключительно за ними закреплены права на эти действия – вопить, обвинять, проклинать и наглеть.

Кто украл? Шофранка украла? – цыган засмеялся. Стоящие вокруг Бо и Фели люди, наоборот, зашлись криком и возмущённой руганью. Особенно старались пожилые толстые бабы. Они гневно потрясали кулаками едва не у лиц пришельцев, плевались и пытались ухватить за одежду. Золотые украшения, тяжёлые и массивные, звенели и мельтешили у глаз, голоса резали слух не хуже ночных криков обезумевшие чаек, и Фели пришла в голову мысль, что нечто логичное в этом есть – чайки и цыгане.

Я сказал, что серьги украл мальчишка. Его разве зовут женским именем? – Бо вздёрнул бровь, удивлённо глянув на своего собеседника. В ответ он получил новую волну гвалта и оскорблений, перемежающихся угрозами отомстить за сомнения в честности цыган вообще и этого мальчишки в частности. – Баро? – не обращая внимания на шум вокруг, Бо внимательно посмотрел на спокойного мужчину в синей рубашке.

Жилистый, внимательный, со спокойным взглядом глубоко посаженных карих глаз, которые под серо-седой шапкой кудрей казались чёрными, он молча следил за чужаками и за своими людьми. Сюда часто приходили, обвиняя то в краже, то в порче, но большей частью это всё были надуманные претензии. У местных цыгане не воровали, предпочитая им туристов-ротозеев. Эти же двое мало того, что легко нашли табор, так ещё и пришли через час после Питти, будто шли по следу. А значит, их надо было или гнать взашей, или же слушать.

Баро смотрел на них и решал. Думал и смотрел. Крепкий мужик в брюках – кто ж такие пижонские тряпки надевает, отправляясь в лес? А на бедре – нож. И видно, что он умеет им пользоваться. И бабёнка его – смазливая, с дурными глазами – что в лесу забыла? За серьгами они явились… Если бы Питти хоть где-то наследил, хоть чуть-чуть внимание к себе привлёк, то тут бы не эти двое стояли, а полицейские бы серьги по всем палаткам искали. А так… Дураки. Баро насмешливо скривился, приняв свой первоначальный вывод. Красивая смуглая женщина, встретившись с его взглядом, вдруг нахмурилась, а затем с силой провела надетым на руку кольцом по ладони, сдирая себе кожу до крови. Чёрно-багровые, тягучие капли выступили лениво и словно нехотя. И в тот же миг Шофранка, его милая крестница, вскрикнула и схватилась за голову. Шипя и ругаясь, она сдирала с себя подарок ходившего в город мальчишки. Цыгане разом замолкли, с удивлением глядя и на неё, и на красивые серьги, брошенные на истоптанную землю. Золотые диски с чеканным узором и длинные подвесы, унизанные гранатовыми бусинами. Древняя красота привлекала взгляды, даже будучи втоптанной в землю, и никто и не обратил внимание, на то, что Питти, стоявший рядом, начал яростно чесать руки.

Жжётся, – коротко сказала Фели. – Очень жжётся, – а потом она размазала по ладони свою тёмнуюгустую кровь и протянула руку вперёд. – Хочешь? – спросила она у цыгана, что преграждал им путь к баро. Тишина, предвещающая бурю, стала ей ответом.