Хозяин усадьбы Кырбоя. Жизнь и любовь

— Если ты впрямь это сделаешь, мне не надо никакой машинописи и бухгалтерии, умереть я и так смогу, — сказала Ирма.

— Ну, а если бы я заболел и ты осталась бы одна, ты и в этом случае умерла бы? — спросил Рудольф.

— Зачем ты меня пугаешь? — воскликнула Ирма.

— Хочу вернуть тебе разум, который отняла у тебя любовь, — объяснил он. — Ты же согласна, что из-за одного умершего не должны умирать другие, близкие ему, иначе человеческий род вскоре прекратится. Смерть близкого, конечно, тяжелая утрата, но собственная смерть чаще всего еще тяжелее. Ну, и если жить после смерти близкого одному, надо суметь как-то прокормить себя. Здесь выручает уменье что-то делать, а уменье дает учеба. К тому же за ученьем легко проходит время, ученье утешает, поэтому я не могу дать тебе лучшего совета, нежели — ступай учиться. По правде говоря, мы… то есть я отношусь к этому вопросу слишком серьезно, и это мое несчастье, что я отношусь ко всему чересчур серьезно. Чтобы найти тебе приличное и полезное времяпрепровожденье, я должен прежде всего стать банкротом, потом бросить тебя, затем жениться снова на женщине, которую я не люблю, и — наконец — тяжело заболеть, чтобы ты осталась вдовой. Вот какую солидную подготовку я проделаю, чтобы у тебя была работа и занятие. Дело довольно-таки простое, но человек не спотыкается о простое, он летит кувырком, наткнувшись на сложное. Простое слишком просто, поэтому человек не любит его. А вот тебе, безусловно, нравится это простое. Можешь заранее поцеловать меня за это. Ради бога, поцелуй меня, я поверю, что ты прощаешь мне мои благоглупости.

Но когда Ирма подошла к мужу и он обнял ее, ей показалось, что руки Рудольфа как-то безразлично и вяло касались ее, не как раньше — с восхищением и лаской. Но он все же усадил ее на колени и продолжал:

— Главный вопрос ведь не в том, что будет с тобой, когда меня так или иначе не будет, а как раз напротив: что произойдет с тобой, если ты, моя жена, хочешь, так сказать, подольше остаться моей женой? Что произойдет с нами обоими, пока мы супруги? Можем ли мы и впредь жить так же, как жили до сегодняшнего дня? Сможем ли мы жить так всю жизнь, будто у нас вечный медовый месяц?

— Почему же не сможем, если мы сами того хотим, — сказала Ирма.

— Так ли уж это зависит от наших желаний? — спросил Рудольф. — Посмотрим на это просто и реально. Я не смогу содержать ни себя, ни тебя, если не стану общаться с другими людьми. Я рассчитываю на них, они рассчитывают на меня. У меня есть известные обязанности, которые могут распространяться и на мою жену, то есть на тебя. Все знают, что я женатый. Когда приглашают меня, то приглашают подчас и тебя, и мы не можем отказаться, мы должны идти, иначе нас сочтут бог весть кем. К тому же это может плохо сказаться на коммерции. А чтобы вращаться среди людей, нужно знать языки, европейские языки, немецкий, английский, французский. Не худо знать и русский.

— Я понимаю по-немецки, по-английски тоже, — сказала Ирма.

— Не только понимать надо, а хорошо знать, — объяснил Рудольф. — Я хотел бы, это было бы моей гордостью, чтобы моя жена владела европейскими языками, владела хорошо, восполняла то, чего у меня самого нет. Я сам представлял бы русскую и немецкую культуру, а жена взяла бы на себя английскую и французскую. Это нам понадобилось бы, когда мы отправимся путешествовать. А что мы когда-нибудь отправимся, в этом нет ни малейшего сомнения. Понимаешь теперь, о чем я думаю? Знание языков нужно для нашей жизни, нашего супружества, к тому же оно было бы полезно, если бы произошло что-то непоправимое со мной, с моим положением. А если на карту будет поставлена наша жизнь, наше супружество и, в случае беды, твоя жизнь, разве не можешь ты начать чем-нибудь заниматься, если ты любишь меня?

О да! Почему же она не сможет, если речь идет об их жизни и любви. Конечно, сможет! Ирма не могла на это возразить ни словом, ни делом. Во имя жизни и любви муж может требовать от нее все, что хочет. Если нужно выучить английский язык, Ирма будет его изучать, если надо знать французский, Ирма изучит его без лишних слов. Потребует жизнь и любовь знать китайский язык, и Ирма изучит его досконально, и мужу не придется стыдиться за нее ни в обществе, ни где бы то ни было.

Приступив к занятиям языками, Ирма подумала, что раз уж о машинописи и бухгалтерии было так много разговоров, она может заняться и ими, чтобы Рудольф увидел, как она ценит его советы. Не хватало еще стенографии, чтобы овладеть всеми премудростями, которые так нужны в наше время для сохранения жизни и любви. Но она могла бы изучить и стенографию, если этого захочет муж.