Хозяин всего нашего

– Просто так…

– Ты сегодня с кем-нибудь разговаривала?

– Нет…

– Ты не выяснила, что случилось с библиотекарем?

– Уколося веретеном и упал…

– Как это?

– Очень просто: укололся, упал в овраг и все себе поломал.

– Я тебя не понимаю. Ты в порядке?

– Да, в полном…

– Почему ты кричала на меня? У тебя был истерический припадок. Чем я это заслужил? Почему ты не отвечаешь мне на звонки и сообщения? Как…

Я сбросила звонок. Мне не хотелось больше произносить слова – только бы сидеть в покое и смотреть в поля сквозь начавшийся мелкий дождь. Еще не пробудившаяся трава клонилась под дождевыми каплями. Это было видно, несмотря на ход автобуса: дождевые капли подскакивали, ударяясь о мягкую зимнюю землю, и трава сгибалась под их тяжестью. Стекло запотело, и я бы протерла его, если бы не сидевшая рядом крупная женщина.

Домой я приехала мокрая. Зонтика у меня с собой не было, и вся куртка промокла. Я словно упала в пруд. Разделась, приняла теплый душ и забралась в кровать – эту темную мягкую коробку, в которой я лежала прежде в надежде уснуть. Теперь опять все то же самое – меня ждет все то, что я уже знаю: буду ворочаться, вставать, три глотка воды… всюда вокруг меня – часы, страх проспать, страх того, что откроется дверь, а я не успею… страх остаться внутри, ожидая сигнала. Однажды, может быть, я усну и не проснусь. Будут идти минуты, десятки минут, потом часы, дни и недели… К чему столько противоречий? Я хочу остаться навсегда в этом зале волшебной белизны, в новом снежном мире, где у меня есть удобное место, где стоят все эти ложные книги, на которых сверкают бронзой, когда выглянет солнце, названия с ошибками. Однако я хочу и сбежать оттуда, вернуться в жизнь, которая наполняла мои дни все эти десятилетия. Два непримиримых мира, которые не могут быть соединены воедино. Объективно говоря, мне не нужно выбирать. Еще примерно полтора месяца я буду посещать библиотеку, буду ее бесполезным хранителем. А дальше все пойдет по-прежнему, и я забуду о днях в белом зале в полугосударственном, полу-невесть чьем и каком Институте. И все же упрямая иррациональная часть меня словно требовала определиться. Что влечет меня так сильно к уединению, к комнате без людей, комнате с кошмарными снами, – к помещению словно из странных фильмов и его ненормальным обитателям? Не знаю, но это влечение очень сильно.

Я зашла в тесный дворик, со всех сторон окруженный зданиями. Дворик зарос колючим кустарником, очень высоким кустарником, безлистные тонкие ветви которого переплелись так, что невозможно было пройти. Я пробивалась сквозь колючие ветки, которые царапали мне лицо и руки. Не знаю, что я искала, но я упорно шла к середине двора, не сдаваясь. Когда я пробилась на середину, рядом со мной сотворилось дерево, а под деревом сидел маленький симпатичный грызун, миролюбивый – кажется, хомяк. Он пристально смотрел на меня снизу вверх, словно чего-то ожидал. Я не обратила на него внимания и пошла к выходу. Когда я добралась до просвета между зданиями, хомяк подскочил и укусил меня за руку. Я взвизгнула.

Мое сердце снова билось учащенно, в голове ухало… Я выпрямилась, села на край кровати и попыталась прийти в себя. Без двадцати одиннадцать. Я уже схожу с ума от страха и вся в поту, а еще только нужно уснуть…

Я включила телевизор. На одном канале шел фильм про войну, на другом детективный сериал, а на кабельном – сериал о привидениях… Этот ящик существует для того, чтобы питать тревожность, чтобы люди случайно не уснули.

Заменив мокрую наволочку, я снова легла. Запах чистой подушки смирял тревогу. Мое сердце совсем успокоилось, но голова решительно отказывалась спать. Она отвергает мои желания и приказы… У нее всегда свой план действий. А ее главная задача – погрузить все мое существо в мрачный колодец страха.

Я встала и пошла в ванную. В доме через дорогу светилось окно – было видно, что вся комната заставлена коробками. Кто-то переселился, – подумала я. Попыталась припомнить, кто проживал там раньше, но мне не удавалось. Поверх окна, в котором были коробки, моталась трубка от кондиционера. Толстый черный шланг. Внешний блок сняли, оставили внутреннее устройство. Или оставили только трубку раскачиваться на ветру. Некрасивое, облезлое высокое здание обрело странную динамику. В ее бедные наружные стены вдохнули жизнь. Было бы занятно, если бы напротив всех окон развесили длинные черные шланги, чтобы те плясали в воздухе. Это напомнило мне замысловатые скульптуры Александра Колдера. Фаллическая символика висящего толстого шланга заставила меня улыбнуться.

Несколько лет назад в городе проходила акция по облагораживанию фасадов. Тогда привели в порядок несколько зданий и на этом остановились. Дом, на который я смотрела, только облупили и оставили томиться, замерзать без штукатурки. Здание выглядело несчастным, больным, словно в лихорадке, время от времени у него отваливались части – оно распадалось на виду у собственных жильцов.