Хозяин всего нашего

Кто эти «все», – занимало меня, – сколько людей ходят по этому зданию, почему я их никогда не встречаю, они что, прячутся? Не понимаю, в чем дело, почему я так изолирована – остальные, очевидно, общаются, как-то контактируют в течение рабочего времени… Я тронула секретаршу за плечо. В миг, когда я опустила руку на блестящую оборку на ее блузке, она исчезла. Вместе с секретаршей исчез и табурет, и тарелки, и кастрюли. Помещение, в которое я вошла, было пусто и зловеще темно. Дверь закрылась, и я не могла выйти. Вокруг меня виднелись только углы, колонны, темные ширмы, закрашенные окна, вентилятор на потолке, рядом с большой люстрой из кованого железа. Я была уверена, что вентилятор не работает: для движения его пропеллера не было довольно места. Для чего его повесили?

Мне придется сидеть здесь до завтра или до послезавтра?.. Или до неизвестного момента в будущем, когда кто-то отдаст двери приказ открыться? Сон. Это точно сон… В какой-то миг я услышу сигнал, с которым открывается дверь. Возьму куртку и сумку и выйду в коридор. Из коридора выйду на улицу, потом войду в автобус, затем в трамвай, стану смотреть на пассажиров, мы будем толкаться, мокрые от снегопада, дышать друг другу в шею, от нашего теплого дыхания будет идти пар… Я приеду домой. Там я буду слушать тиканье часов, смотреть, как шланг от кондиционера раскачивается на ветру, впущу в комнату снег. Нужно только дождаться, когда придет время. Это точно сон. Я проснусь, скорченная в кресле, будет болеть шея, уборщица откроет мне дверь, когда я буду выходить из Института, маньяк будет удовлетворять себя. Нужно только подождать, терпеливо подождать, пока придет время, пока я проснусь и меня выпустят наружу. Я ждала. Минуты, минуты, минуты, десятки минут. Тик-так, тик-так, тик-так… Что-то заслышалось в коридоре. Я подошла к дверям. Из коридора доносился шум. Мужские и женские голоса переплетались в неразборчивых возгласах. Кто-то взвизгнул. Раздавался грохот шагов. Люди бежали. Словно весь Институт обул бетонные сапоги – так звучали шаги, тяжелые, сильные. Громыхали… Удары отдавались у меня в голове. Вот миг, когда мне полагалось бы проснуться. Но я не просыпалась. Это был не сон, я бодрствовала. Я стояла посреди комнаты, когда дверь открылась и взволнованный директор вбежал в темноту помещения.

– В следующий раз, когда вам захочется прогуляться по Институту, нужно будет заполнить заявление… – проговорил он, тяжело дыша. Было похоже, будто директор пробежал ультрамарафон. Он был в поту, его волосы рассыпались, с бледными щеками контрастировал нос, расцвеченный красными капиллярами. Директор никак не мог перевести дыхание. Он пытался сказать что-то еще, но никак не мог набрать воздуха. Открыв дверь, он широко взмахнул левой рукой, и невидимый сенсор включил свет, так что теперь я ясно увидела его. Комната, в которой до тех пор царил мрак, сверкала.

– Хорошо, – ответила я.

Директор пригнулся, чтобы стереть кровь с исцарапанных коленей. Брюки на нем были порваны, а вокруг дыры расплывалось пятно крови. Костюм в клетку «принц Уэльский»… Я никогда прежде не видела его в таком костюме. Правду сказать, я и видела его лишь несколько раз – и на нем всегда был светло-серый пиджак и темные брюки. Теперь – «Принц Уэльский» и галстук-бабочка, аляповатая, слегка криво посаженная, шелковая, летняя… дешевая, это было очевидно. До меня донесся цветочный аромат, смешанный с тяжелым запахом пота. Когда директор согнулся, из небольшого кармана пиджака у него выпали складные очки. Я хотела их поднять, но директор был быстрее. Он взял очки, разложил и посмотрел, целы ли они. Вытер их о брюки и вернул в карман пиджака.

– Ох, печет… Вас искали всем Институтом. Если бы не Дино, неизвестно, когда бы мы вас нашли.

– Откуда Дино знал, где я? Он ведь остался в библиотеке, когда я пошла домой.

Директор лишь посмотрел на меня и выполнил ритуальное движение – убрал сальную прядь со лба. Не знаю, для чего он делал это, если прядь всегда возвращалась на место, которое, очевидно, считала своим.

– И что, вы попали домой? – спросил меня директор, больше интересуясь, чем укоряя, глядя мне прямо в зрачки – в мозг, показалось мне.

Невероятно: он иногда слышит, что я ему говорю, или лишь иногда реагирует, – подумалось мне. Я прошла мимо директора и направилась к выходу.

У двери Института стояла уборщица. Красная помада, декольте, юбка до колен. Она тоже была растрепана и едва переводила дух.

– От вас одни проблемы, – прошипела она, когда я прошла мимо нее. – Я газету не прочитала, потому что пришлось вас искать.

– Почитайте теперь.

– Ее уже унесли.

– У вас листок в волосах.

– Где?

Я сбросила с ее растрепанной головы листок, который оказался там, думаю, когда она чистила двор где-нибудь под деревом. Она была уборщицей, должна же она хоть иногда где-то убирать.

– Вот, извольте, – протянула я ей листок.