Хранитель Черного ручья

Сентябрь, в первой своей половине, был теплым, и грибы, пользуясь этим благодатным теплом, теперь обильно росли на всей этой бесконечной и необозримой территории леса. Острый Рог собирал их в огромном количестве, затем нес на знакомую ему поляну и нанизывая на тонкие прутья, постоянно сушил над незатухающим уже очагом. Он понимал, что долгими зимними ночами, когда протяжный вой пурги зачастую будет сливаться с таким же протяжным волчьим воем и выходить из своего убежища станет уже небезопасно, эти хрустящие сухарики будут ему как нельзя кстати. Кроме грибов, большое внимание уделялось также и другим, не менее важным продуктам питания. Так, например, ему удалось набрать несколько корзин питательных и очень вкусных орехов, насушить яблок и замочить с десяток объемистых горшков крупной и полезной во всех отношениях брусники. Запасы смородины и малины были не так впечатляющи, но это обуславливалось тем, что в период их созревания Острый Рог был вплотную занят строительством нового жилья. Предметом особой гордости был, конечно, мед. Четыре приличных горшка, наполненные до краев этим сладким, янтарным лакомством, давали возможность приготовить прекрасный, да и к тому же целебный напиток, который, крайне необходим человеку в случае появления у него симптомов тяжелой и опасной простуды. Головки дикого лука также в изобилии присутствовали на стеллажах, которые впоследствии и пришлось изготовить Острому Рогу. Это обуславливалось тем, что несмотря на огромную площадь помещения, съестных припасов набралось столько, что разместить их на полу было уже практически невозможно. Обладая такими запасами продовольствия, все их стойбище спокойно могло бы питаться до самой весны, совершенно не ограничивая себя в еде, но Острому Рогу казалось, что этого все еще недостаточно. Не было мяса, а значит, не было и теплой одежды, которая, судя по меняющейся температуре воздуха, вряд ли сейчас была бы лишней. Размышляя о том, как решить для себя эту проблему, он перебирал множество вариантов, но ни один из них полностью не устраивал человека. Раньше, когда еще он жил в стойбище, это делалось очень просто. Наиболее сильные и опытные охотники сидели в засаде, а остальные, стараясь произвести как можно больше шума, гнали зверя в их сторону, и не было случая, чтобы люди осталось без добычи. Острый Рог не мог делать и то, и другое одновременно, а чуткие животные никогда не подпускали к себе на расстояние, необходимое для броска копья.

«Вот если бы сделать так, чтобы копьё само, без участия человека, смогло поразить добычу! — фантазировал Острый Рог. — Он, например, гонит зверя на копьё, а оно в нужный момент само вылетает из засады, и человеку остается только правильно разделать тушу убитого животного».

Острый Рог понимал всю нереальность своей мечты, но что-то было в ней такое, что заставляло его вновь и вновь возвращаться к этой мысли. Перебирая в памяти все возможные и невозможные варианты решения этой проблемы, он наконец пришел к выводу, что наиболее приемлемым для него будет использование для этой цели обычной еловой ветви. Если на одном ее конце, принудительно согнутом и зафиксированном в таком положении веревкой, закрепить копье, а затем в нужный момент обрезать или оборвать эту веревку, то копьё обязательно взлетит. Так он и сделал.

Крупный еловый сук, толщиною с руку, был согнут, и крепкая веревка уже надежно удерживала его в этом состоянии, когда новая мысль, неожиданно перебив прежнюю, завладела вниманием человека. Он прислонил древко копья к натянутой веревке, с силой натянул ее и отпустил. Тяжелое копьё, пролетев не более двух шагов, упало, и Острый Рог понял, что для осуществления своей мечты ему просто не хватит сил. Не желая сдаваться, он принес острогу, которая была значительно легче, и повторил свой опыт. Восьмиметровый рубеж был с легкостью преодолен, и Острый Рог, воодушевленный этим успехом, пришел к мысли о совсем маленьком копье, которым, конечно же, вряд удастся поразить кабана или оленя, но для охоты на зайцев и птиц оно может быть вполне пригодным. Срубив более удобный для достижения поставленной цели дубовый сук, он очистил его от мелких веток и согнул, соединив противоположные концы более тонкой веревкой. Затем долго трудился над изготовлением маленького копья с таким же маленьким каменным наконечником, и к вечеру, когда все уже было готово, он с замиранием сердца приступил к испытанию своего нового оружия.