Хранитель детских и собачьих душ

Полуденный час. Все живое прячется от жестоких лучей солнца. Поместье Блэквилл тоже погружается в полусонную вялую тишь: мамаша Блэквилл по обыкновению дремлет над своими пяльцами или над Библией, всегда раскрытой на одной и той же странице; и не имеет значения, что старческие пальцы не способны выполнить аккуратный стежок, а глаза устало закрываются от одного вида мелких черных букв, похожих на муравьев. Главное, что занятие это вполне благочестивое, а благочестие в представлении мамаши Блэквилл – самая незыблемая вещь на свете, не считая тыквенного варения.

Все поместье живет, повинуясь ритму, раз навсегда заданному хозяйкой: коли та изволит почивать, то и прочие обитатели здешних мест становятся равнодушны к мирским заботам. Само собой, работа на поле продолжается, да и в кухне проворная Вивиана не сидит сложа руки, даром что по возрасту может считаться старшей сестрой мамаши Блэквилл. Вивиана – мулатка с пепельной кожей, она почти белая и уже этим отличается от прочих рабов.

Строго говоря, считается, что главный повар в господском доме – старый Енох, но лукавый сей кулинар давно сдал поле боя упрямой Вивиане. Кухонные мальчишки скалятся за его спиной, а суровая стряпуха, обладающая, как и ее хозяйка, крутым нравом, чуть случись что не по ней – хвать Еноха за волосы и задает ему такую таску, что у бедного старика слезы из глаз. Каждый знает – с Вивианой шутки плохи.

Вот потому-то, улучив подходящую минутку, повар выходит на двор «освежиться» или, как он еще любит говорить, «приглядеть за хозяйством».

«За твоим хозяйством смотри не смотри, старый греховодник, а толку никакого. Сядь в сторонке, а не шкандыбай, как колченогий кролик, не путайся под ногами, гляди, старый, весь песок просыплется…» Енох мог бы резонно возразить, что не такой уж он и старик, по крайней мере, сама Вивиана лет на десять старше будет, но по опыту знает, что дождется лишь новых насмешек да тычков, потому и хранит царственное спокойствие.

Тощий желтый петух, вылинявший, словно старинная картонная игрушка, уверенно вышагивает по двору аккурат против сарая; время от времени останавливается и, склонив голову на бок, скептически изучает нечто среди песка, разрывает лапой и склевывает либо, презрительно загребая, шествует дальше.

Енох пытается незаметно подобраться к своему приятелю, уютно устроившемуся на ступеньках сарая, да где там! Старые кости хрустят при ходьбе, как сухие ветви, и Соломон, не оборачиваясь, расплывается в улыбке: вот и компания. Енох садится рядом с другом. Некоторое время оба молчат, затем Енох достает из кармана клетчатой жилетки, подаренной хозяином, кисет с табаком и трубку, сосредоточенно набивает ее. Соломон молча протягивает и свою. Закурив, друзья ведут неспешный, как полноводная река Миссисипи, разговор.

– Откуда, дружище Сол, ты выкопал этого ощипанного урода? Похоже, он голодал последние две недели.

– Неужели, братец мой Енох, ты стал настолько стар, что не в состоянии отличить настоящего бойцового петуха от супового бедолаги? С эдаким молодцом я возьму все призы на завтрашней ярмарке!

– Непременно, Соломон, уж конечно, возьмешь, если только этот зверь доживет до утра. Гляди, как он пошатнулся!

– В глазах у тебя рябит, куманек. Мой красавец непоколебим, как скала. Он просто наклонился, чтобы почесать перышки.

– Еще и блохастый, как дворняга.

В подобных разговорах легко мог пройти весь день, если бы Вивиана не позвала старого повара на кухню.

Соломон живет в поместье с самого своего рождения: вначале служил мальчишкой на побегушках, затем – помощником садовника, работал на поле, был кучером, помогал в кузнице… Всего не упомнить. Господин Блэквилл, храни его небеса, всегда отличал своего любимца, ведь, кроме расторопности да смекалки, необычных для раба, у него имелось еще одно чудесное свойство: он с первого взгляда мог отличить по-настоящему ценную вещь от никуда не годной поделки. Например, кинжал с пятнами ржавчины на рукоятке, приобретенный по совету Соломона, впоследствии принес его хозяину большие деньги; а вот когда сэр Блэквилл купил выездную коляску, не посоветовавшись с Соломоном, наказанным в тот день за какую-то провинность, коляска во второй же выезд развалилась – дерево оказалось никудышным.

Своими привилегиями Соломон пользовался очень сдержанно: имя библейского мудреца подходило ему как нельзя лучше: старый мошенник с величайшей важностью играл роль наставника молодых и выступал последней инстанцией в спорах. Он обладал способностью постоянно объявляться в разных местах, поминутно попадаясь на глаза хозяевам, отчего создавалась иллюзия кипучей деятельности, хотя на самом деле отдача от него была минимальной. При этом все, от мала до велика, от сопливого негритенка до Еноха-скептика, не сомневались в незаменимости старика.