Хранитель очарованных комнат

Он начал с переписи, копируя имена всех, кто мог бы жить в его доме. Последние пятьдесят лет были куда прозрачнее, и волна ностальгии захлестнула его при виде имени бабушки. Аффидевит[11] утверждал, что она выиграла дом в карты.

«Не знал, что она игрок», – подумал Мерритт, нахмурившись. Но вот же, все записано.

В ратуше было весьма некомфортно, так что Мерритт приоткрыл ближайшее окно. Он уже наполовину скопировал все записи актов гражданского состояния, когда вдруг обнаружил, что смотрит на город, на людей, проходящих внизу, изучает контуры окружающих зданий.

Его мысли вернулись к Хюльде. К ужасу, который тогда промелькнул в ее глазах. В тот момент она показалась… моложе. Уязвимей. По дороге к трамваю она вела себя как совершенно другой человек. Тихая. Задумчивая. Погруженная в себя.

Прежний работодатель. Он постучал карандашом по носу. В тюрьме? Он был как-то связан с БИХОКом? Собственно говоря, Мерритт ничегошеньки не знал о Хюльде вне ее профессии, ну разве что у нее плохое зрение и что она достаточно опрятна, чтобы утереть нос любому монаху. Это его раздражало. Он хотел ей как-то помочь. Он хотел знать, что ее тревожит.

– А ты не узнаешь, пока не покончишь вот с этим. – Мерритт со вздохом посмотрел на стопку бумаг. Записал еще одно имя и еще один набор дат. К тому моменту, как он закончил с этим листом, ему пришлось трясти рукой, чтобы к ней вернулась чувствительность. Ему и правда стоит научиться скорописи.

Он перешел к следующему документу, с тоской глядя на стопку. Надо было взять с собой Бет. Она бы влезла в лодку… ну, может, если бы села к нему на колени. Но так бы появились другие проблемы.

Застонав, Мерритт уперся подбородком на руку и стал смотреть из окна, откуда осенний ветер доносил звук цокающих копыт. Какая-то женщина прошла мимо, толкая коляску, а за ней – группа подростков: головы сдвинуты, волосы убраны под кепки, смех на губах. Им навстречу шел меланхоличного вида тип: плечи ссутулены, губы угрюмо изогнуты, на брюках дыра под левой коленкой.

У Мерритта появилась идея.

– Эй! Эй, вы!

Мужчина остановился и огляделся, ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужное окно.

Мерритт помахал ему:

– Мне тут нужна помощь в переписывании кое-чего, а одному мне придется это делать до полуночи! Вы писать умеете?

Мужчина нерешительно кивнул.

– Я вам заплачу.

Мужчина немного подумал. Показал пальцем вперед, на закрытые двери. Мерритт кивнул, а мужчина ушел, появившись несколько минут спустя в просторных комнатах архива. Он был гораздо выше и шире, чем показался из окна.

Мерритт помахал, привлекая его внимание, а затем пожал ему руку.

– Спасибо вам, дружище. Мне нужны копии всего этого. – Он сдвинул стопку на середину стола, когда незнакомец сел. – Мерритт Фернсби. А вас как зовут?

– Батист, – отозвался он, выговорив имя с сильным французским акцентом.

Вдруг разволновавшись, что подозвал человека, умеющего писать лишь на своем языке, Мерритт продолжил расспросы:

– И откуда же вы, Батист? Что привело вас в Портсмут?

Батист наклонил шею сперва налево, затем направо, и она громко хрустнула.

– Я из Ниццы, из Франции. Здесь уже три месяца. Дома не везло. – Он пожал плечами.

С чувством облегчения Мерритт сказал:

– Ну, будем надеяться, сегодня вам повезло. Вы берите эту половину, – он вручил ему несколько документов, – а я возьму эту.

Из кармана рубашки он достал еще один карандаш.

– Чем быстрее и аккуратнее вы их скопируете, тем больше я вам заплачу. Справедливо?

Батист кивнул и принялся за работу. Почерк его был не идеальным, но читаемым, так что Мерритт занялся своими бумагами, перерисовывая генеалогические древа и прищуриваясь, чтобы разобрать смазанные имена на их ветвях. Он был уже на третьей странице, когда спросил:

– А чем вы зарабатываете на жизнь?

Батист не оторвался от работы:

– Сейчас ничем. Все говорят, работа есть дальше на севере, но я не хочу работать на железной дороге или на сталеплавильных заводах.

– Ну, руки у вас для этого явно достаточно мощные.

Батист лишь пожал плечами и поставил черту над буквой Т.

– Но и на юг я тоже не хочу. Мне там не нравится.

– Но ведь там много разной работы…

– Мне там не нравится. – Интонацией он явно показал, что тема закрыта, так что Мерритт больше на наседал. Легко было догадаться, почему человек не хочет пересекать четко прочерченную линию, что разделяла Соединенные Штаты.

Мерритт переписал еще одно имя.

– А чем вы занимались во Франции?

Батист вздохнул, как будто длинная история распалась в его горле и вылетела наружу облачком, нечитаемая.

– Я был поваром.

Мерритт хлопнул карандашом об стол, напугав здоровяка.

– Нет! Вы шутите.

Батист наконец посмотрел на него, нахмурив свой широкий лоб:

– А здесь что, быть поваром смешно?

– Нет, я не о том. Мне нужен повар! – Он хлопнул в ладоши. – Хюльда меня уже совсем извела, требуя, чтобы я нанял повара, и вот он вы!

Батист скептически откинулся назад, но в его глазах промелькнула надежда.

– Кто эта женщина? Ваша жена?

Мерритт рассмеялся и потер шею.