Хранитель подземелий

Другие же северяне по заведенному годами распорядку провели эти два дня в весьма унылой обстановке, поглощенные рутиной, они оставили право решать вопросы сдачи или сопротивления послам и регенту, того, что их сыновей и мужей не заставили драться с берсерками, людям было уже достаточно. Гримблу и Шаабана к королю не пускали, узнав о том, что Хагайорн воспользовался впадением в маразм короля и прибрал власть к рукам, Гримбла поклялся памятью Свободолюбца, что не позволит долго удерживать власть столь недостойному человеку. На четвертый день с момента прибытия послов из Союза, берсерки вернулись в том же количестве. Мертвое тело Шальерна, до сих пор поддерживаемое некромантией, пустым взглядом красных глаз смотрело, как открываются ворота и выходит плешивый и бородатый мужчина зрелого возраста. За плечом он нес двуручный топор. По сравнению с двухметровыми мускулистыми берсерками, Гримбла, не вышедший ростом, сильно сдавший и обрюзгший, казался слабаком.

– Сдаетесь… или смерть… ваш… выбор… – прошелестел он хриплым голосом, от которого продрог даже Гримбла, переживший войну с равшарами.

– Наверх только не смотрите, – ответил Гримбла.

Разумеется, после этих слов многие берсерки взглянули на парапет первого этажа, над которым возвышалась крепостная стена, усеянная зубьями. С парапета в воздух взмыло что-то желтое, блеснула сталь, и это было последним, что продавшие души Заргулу сыны Севера увидели в своей жизни. Спустя мгновение у пятерых из пятнадцати в глотках и груди торчали метательные ножи, обливаясь кровью, гигантских размеров воины валились наземь. Их стальные мускулы вздувались, когда берсерки бились в предсмертных конвульсиях. Не давая врагу возможности опомниться, Гримбла, выхватил топор и со всего размаху заехал лезвием мертвецу по скуле. Метил он в шею, стремясь обезглавить врага, зомби собрался подсесть под удар, но с годами Гримбла не растерял сноровку, атака была слишком быстрой – и вот теперь голова врага была повернута на 180 градусов с тошнотворным хрустом, а Шальерна отбросило на два шага назад. С тем же хрустом он вправил голову на положенное место. Гримбла развил атаку и ударил снизу вверх восходящим ударом, целя в подбородок, но твердой рукой Шальерн перехватил древко, рванул топор на себя, но Гримбла держался крепко, вырвать оружие не удалось. Шальерн попытался боднуть лбом Гримблу, разбив ему лицо, но тот вовремя уклонился, дернувшись вперед, поставил зомби подножку и с разбегу врезался в грудь супостата плечом, отчего тот был опрокинут на спину. Следующим ударом он намеревался отсечь голову зомби, но тот выставил на защиту руку, которая приняла на себя силу удара и была отсечена начисто, ногой пнул Гримблу по щиколоткам, отчего тот потерял равновесие и рухнул набок. Кулаком Гримбла получил в лицо, отчего нос его оказался расквашен, затем зомби принялся душить старого северянина. Как тот ни бил Шальерна по рукам, ни лягался – хватка умертвия была стальной.

Шаабан тем временем в одиночку дрался против десятерых оставшихся берсерков. Вот один из них, мускулистый, но в то же время и оплывший жиром рыжебородый воин ударил палицей, шипы которой пролетели в двух сантиметрах от темени Шаабана.

– Черномазая собака! – выпалил он и приготовился занести булаву снова, но со смертоносной скоростью нанесенная серия ножевых уколов в брюхо его урезонили.