Хранитель подземелий

Урандалл сдвинул брови и с напряжением в голосе, словно готовился отразить чье-то нападение, ответил:

– Последние годы покой моих родичей никем не был нарушен. Однако до нас дошли вести о возвращении давно забытого всеми врага.

– И вы предпочли отсидеться в своих дворцах, пока другие будут бороться, как я вижу, – сказал Алагар.

Глоддрик дернулся в его сторону и собрался одернуть, хотя понимал, что в своих обвинениях красноволосый был близок к правде.

– А ты так и не научился почтению, – с насмешкой сказал Урандалл, – я до сих пор не возьму в толк, почему мастер не вышвырнул тебя за порог за дерзость еще в первые дни ученичества.

Глоддрик с отвращением оскалился и процедил сквозь зубы:

– Как базарные бабы!

Ганрайский Демон шагнул вперед и обратился к послу, прищурив единственный глаз во взгляде вверх:

– Ты знаешь, зачем мы здесь. Веди к Хинарее.

– Если Ее Величество не слишком занята, разумеется, – учтиво добавил Йоши.

Урандалл кивнул и велел следовать за ним. Он взлетел вверх и дождался, пока все не поднимутся по винтовой лестнице. Перед входом в тронную залу придворный маг предостерег:

– Боюсь, царица не сильно настроена на сотрудничество. Так что не ждите слишком многого от этих переговоров.

– А мы ее спрашивать не будем, – твердо ответил Глоддрик.

***

Тронная зала была обставлена не менее вычурно, чем холл на нижнем этаже. Вот только эмблемы королевского рода, сцены, изображающие исторические события, к примеру, Гартхаэла Громовержца и Ранкора Несокрушимого, стоящих на земляном валу, держащих копье и меч и с вызовом смотрящих в лицам врагам, были изображены на стенах в виде рисунков из мелких самоцветов, идеально ограненных мастерами ювелирного дела. Йоши-Року прижал руку к сердцу и поклонился рисунку зеленоволосой девы в рваном платье на стене:

– Да поможет нам всем Анлариэль, – сказал он.

Хинарея восседала на троне. Массивное позолоченное кресло, усеянное рубинами, сапфирами и изумрудами, уставленное бархатными пуховыми подушками, было слишком велико для хрупкой крылатой девушки. Ее бледная кожа, острое лицо, выражавшее некоторую благородную отрешенность, как у мученицы, но вместе с тем и горделивость, присущую степному орлу, высматривающему добычу в поле, зеленые глаза с кошачьими зрачками, черные волосы, перевязанные широкой лентой из золотистого шелка, были зачесаны назад. Одета царица была очень просто – в противовес окружающей обстановке, в кожаную куртку с множеством карманов, обтягивающие брюки из сукна, окрашенного в коричневый цвет, берцы, более подходящие для рядового, чем для молодой царицы. Ни скипетра, ни короны на ней не было, казалось, будто это несущая караул стражница в отсутствие настоящего правителя осмелилась присесть на трон и почувствовать себя особой королевской крови. Украшали ее нежные на ощупь крылья, которые были цветом точь-в-точь как скорлупа жемчужной раковины. С достоинством глядя на приближавшихся к ее трону, она молвила:

– Гости из дальних земель? – перекинув ногу на ногу, она добавила, – что ж, флорскелы всегда готовы выслушать тех, кто в этом нуждается.

Даже эту фразу она произнесла с гордо поднятым хрупким подбородком, пытаясь доказать скорее самой себе, что она нужна этим людям больше, чем они – ей и ее народу. Алагар по настоянию своего учителя не двинулся в тронную, оставшись изучать окрестности дворца – скопления почти так же украшенных изразцами поместий именитых семей крылатого народа, что, в отличие от бедных, ютившихся у подножия, взгромоздились на вершину скалы. Мастер боялся, что Алагар, в душе которого горел огонь страсти к борьбе со всем, что ему казалось проявлениями зла, что бывший наставник Братства Уравнителей своими резкими и громкими речами с успешностью сделает Хинарею недругом как самим парламентерам, так и альянсу, который они представляли и в который хотели пригласить крылатый народ.

Йоши поклонился Хинарее и, пожелав ей счастливых лет правления, кратко изложил историю о том, как Заргул ворвался на пиршество в честь помолвки принцессы Аргои, убил казначея и потребовал от Союза покориться своей воле и предоставить свои земли и людей в полное распоряжение Азрога. Глоддрик отчаянно желал, чтобы нудная, по его мнению, речь Архимага скорее кончилась и можно было бы задать правительнице крылатых конкретный вопрос о том, готова ли она присоединиться ко всеранкорскому альянсу. Эрлингай же, наоборот, следил за мимикой царицы, ее реакцией, с сожалением он сделал вывод, что ее насмешливо-скептическое выражение лица будто говорило: «Вот и вся ваша суть, дорогие соседи – являетесь лишь тогда, когда вам что-то надобно от моего народа, но сами и палец о палец ради нас не ударили!». Когда Архимаг Йоши закончил и осведомился о готовности Хинареи вступить в альянс, она покачала головой и с недоверчивой ухмылкой сказала:

– А в чем смысл создания альянса? Я так поняла, что Союз хочет подтянуть к своим землям побольше воинства за чужой счет, чтобы, прикрывшись остальными, спасти свои земли и богатства.