Хранитель солнца

Такая охрана не нужна была, поскольку Дикие давно не осмеливались приближаться к местам, где жили Послушные. Но таков был обычай, и никто не смел его нарушать.

Сперва Вечерняя тропа шла через пастбище, где Послушные пасли овец.

Возле одного из стад прохаживался бородатый пастух с большой белой собакой.

Пастух при виде процессии завязал глаза и упал на колени, но его собака залаяла и подбежала к носильщикам.

Главный хранитель ничего не сказал – в этом не было нужды.

Ближний воин сделал шаг в сторону и заколол собаку – не потому, что та представляла угрозу, а потому, что осмелилась лаять на носилки Высочайшего.

Процессия не замедлила шаги.

В какой-то момент Главному Хранителю показалось, что трава справа от тропы подозрительно колышется, как будто там крадется или ползет какое-то существо.

Но, должно быть, он ошибся – Дикие давно не показывались в населенных землях, а пастушеские собаки были не так умны, чтобы красться, не подавая голоса.

Пастбища закончились, теперь тропа извивалась по каменистой осыпи, понемногу поднимаясь в гору.

Архайят почувствовал волнение – скоро ему предстояло увидеть жилище Отца Людей, и его самого.

Прошлый такой раз он не застал, тогда Главным Хранителем был еще его отец.

Он никогда здесь не был – но знал каждую пядь этой тропы по записям на священных глиняных табличках.

Тропа поднималась все выше и выше.

И снова Архайят заметил боковым зрением какое-то движение неподалеку от тропы.

И опять он не придал ему значения – должно быть, это какой-то зверь крадется за добычей. А может быть, это движение ему только мерещится из-за усталости глаз.

Наконец, впереди показались Каменные Стражи – две скалы, похожие на воинов, вооруженных огромными палицами.

Говорили, что если по этой тропе идут те, кто не имеет на это права, Каменные Стражи своими палицами разбивают нечестивцам головы. Послушные верили этому – и как было не поверить, если по сторонам от Стражей валялись выбеленные солнцем человеческие черепа и кости.

Воины и слуги опасливо поглядывали на стражей.

Однако процессия беспрепятственно прошла между ними.

Тропа стала еще круче, слуги с носилками пошли медленнее, стараясь не накренять носилки с драгоценной ношей.

Вот тропа резко повернула на запад.

Впереди показалось Древнее Дерево.

Скрученный, изломанный временем ствол, растопыренные ветви, словно руки злого старика, тянулись навстречу путникам.

Архайят знал, что правая ветвь указывает на тайную тропинку.

Он пошел в нужном направлении – и скоро действительно увидел две скалы, тесно прижавшиеся друг к другу, словно борющиеся воины или любовная пара.

Между этими скалами рос сухой, колючий, почти мертвый куст.

Архайят отвел этот куст в сторону – и перед ним открылась узкая тропинка, ведущая в сердце гор.

Воины цепочкой прошли в просвет между скалами.

Гораздо труднее было пронести носилки, но Архайят не зря читал записи на священных табличках.

Он знал, какой камень нужно откатить в сторону, чтобы расширить проход.

И вот вся процессия оказалась на каменной площадке, со всех сторон окруженной скалами.

Архайят извлек из складок плаща священный рожок, подул.

Раздался хриплый, пугающий звук – словно угрожающий рев горного льва.

И тут же из темного устья пещеры на другом краю площадки донесся раздраженный, скрипучий голос:

– Кто посмел потревожить меня?

Архайят прикрыл глаза, унял неровно бьющееся сердце и набрал полную грудь воздуха.

Вот и пришел тот миг, к которому он готовил себя всю жизнь. Тот миг, ради которого жил.

– Мы осмелились потревожить тебя, Отец Людей, потому что случилось страшное. Солнце нашей жизни погасло.

– Чего же вы хотите?

– Мы не хотим жить во тьме. Верни нам наше Солнце, отец. Зажги его снова.

– Вы очень сильно этого хотите?

– Мы хотим этого всей силой наших сердец.

На какое-то время наступило молчание, и наконец, в устье пещеры показался человек.

Человек ли?

Появившееся в устье пещеры существо было больше похоже не на человека, а на Древнее Дерево.

Тот же изломанный временем ствол туловища, те же искривленные ветви рук…

Архайят слышал о нем от своего отца, а тот – от своего.

И во времена отца, и во времена деда, и во времена далеких праотцов Архайята Отец Людей был точно таким же, подобным Древнему Дереву. Время над ним было не властно.

Никто не помнил, когда он был молодым. Тем более никто не помнил, когда его не было.

Должно быть, он был всегда – как эти горы, как само время.

Отец Людей шагнул вперед.

В это время закатное солнце озарило его своим золотым светом, и Архайят разглядел лицо Древнего – лицо, похожее на изрезанную глубокими морщинами кору тысячелетнего дуба.

В том месте, где на человеческом лице должны располагаться глаза, были два темных, незрячих провала.

Но казалось, что Древний, лишенный глаз, тем не менее видит лучше любого другого.

Он повернул голову, как будто осмотрел своими пустыми глазами пришедших, и проговорил голосом, подобным тому, каким скрипят под ветром сучья старого дуба:

– Подойдите ближе.

Архайят, невольно почувствовав неизбежный священный страх, приблизился.

За ним последовали все остальные.

– Поставьте передо мной носилки!