Хранители мира

– А наши хозяева, значит, домовые, – задумчиво протянул Дождевик. – Ну надо же!

– Ах да! Что это за народ такой – домовые? – спросил Щавель.

В этот самый миг с кухни вернулись Шпиль и Гудрон, держа в руках подносы со всякой снедью. Шпиль поставил свой поднос в ногах кровати и раздал всем тарелки, сделанные из пивных крышечек.

– Тут нет никакого секрета, – сказал он. – Мы, домовые… тоже тайный народец! Только немножко другой.

Это была чистая правда. Мудрый и бывалый Дождевик понял её с первого взгляда, потому что домовые – это тайный народец, который предпочитает жить рядом с людьми. В разных краях люди зовут их по-разному: хобгоблины, брауни, ниссе. Домовые появились в Зелёном Мире, когда люди начали селиться в постоянных жилищах, но наши четверо друзей никогда прежде их не встречали.

– Вот видите! В мире и правда ещё осталась наша родня, – сказал Мох. – Ну разве это не замечательно? Даже хорошо, что меня сцапала кошка: ведь иначе мы искали бы родню под открытым небом и нипочём не нашли Гудрона и Шпиля!

– А ведь нас в Улье немало, – заметил Гудрон, раскладывая по тарелкам чипсы, порезанные холодные спагетти и шоколадные хлопья. – Во многих местных домах живут наши друзья. Не во всех, прошу заметить: в новых зданиях маловато уголков и закутков, где можно поселиться, да к тому же бывает слишком холодно или слишком пусто.

– Вот, значит, где теперь наши сородичи! – сказал Дождевик. – Перебрались в Человечьи Ульи!

Шпиль улыбнулся.

– Да, многим больше нравится жить под крышей. Мы решили приспособиться к новым временам. Понимаете ли, в деревнях всё так быстро менялось! Безопасных местечек становилось всё меньше, а ульи росли и пожирали землю. А ведь тайный народец ничуть не хуже голубей, крыс и белок: мы находчивые, сообразительные и привыкаем к чему угодно, так ведь? Когда надо, мы можем жить рядом с людьми – хотя многие дети природы не могут.

– Да, в этом нам повезло, – кивнул Гудрон. – Но, вообще-то, здесь, в Улье, не так уж мало зелёных уголков. Особенно на окраинах: там люди не очень стараются навести порядок. Тут есть очень красивые места – надо только знать, где искать.

– Хотите познакомиться с другими домовыми, раз уж вы здесь? – спросил Шпиль. – В этом здании нас только двое, но можно собрать всех друзей. Есть у нас на примете кое-кто… В общем, Дождевику и Вереску хорошо бы с ним поговорить.

– Правильно! Даёшь праздник! – воскликнул Вереск, немедленно представив себе пироги, сладости и всевозможные игры.

– Хм… ну, может быть, – неуверенно покивал Дождевик. – А Мох уже достаточно окреп для таких увеселений?

– Скажи, Мох, сильно тебя потрепало? – спросил Щавель.

– Главное, что уже почти не болит, – уклончиво ответил Мох.

– Беда в том, что у него сильно распухли живот и спина – там, где кошка держала зубами, – объяснил Гудрон. – Сначала раны воспалились, но Шпиль их всё время промывал и держал в чистоте – верно, дружище? Надеемся, что скоро всё заживёт. Милостив Пан!

Праздничный ужин назначили на тот же вечер. Вереск хотел было устроить его в сквере, и Щавель с Дождевиком согласились, что хорошо бы посидеть на свежем воздухе и позвать к столу Лихача, Чипа, Бада и четвёрку смелых голубей. Однако Шпиль и Гудрон заметили, что домовым всегда спокойнее под крышей и мало кто из них захочет пойти на улицу. К тому же Мху пока лучше лежать. Поэтому решили, что Вереск устроит отдельную вечеринку для прежней компании – как-нибудь в другой раз. А пока всем домовым из ближайших зданий и квартир разослали приглашения с курьерами – крысами и мышами (хотя, по правде сказать, из мышей выходят никудышные посланники: они вечно всё путают и забывают).

Новые друзья провели весь день за разговорами: рассказывали истории о себе, родне и предках, обменивались рецептами и прочими житейскими премудростями. Мох всё это время лежал в постели и набирался сил, иногда вступая в общую беседу. Но бывали минуты, когда он замолкал и неподвижно вытягивался на кровати, поглощённый раздумьями. Вереск отдал ему желудёвый колпачок, и при виде этой вещицы он словно бы заново пережил страшные минуты, когда кошка тащила его в зубах по тёмным улицам. Вместе с воспоминаниями вернулся тоскливый страх: будто все мучения начались снова.

Гудрон и Шпиль ушли на кухню готовиться к званому ужину. Щавель и Вереск отправились исследовать дом. Дождевик пришёл и сел у постели раненого друга. Они взялись за руки и немножко помолчали; им просто хотелось наконец побыть вместе.

– О чём ты думаешь? – спросил Дождевик после долгого молчания.

– О том, какого дурака я свалял. Ведь всё это случилось из-за меня.

– Ты про кошку?

– Да.

– Ну что ты, Мох. Это могло случиться с любым из нас.

– Нет. Так вышло из-за моей жадности. Мне хотелось раздобыть ещё человеческой еды, и больше я ни о чём не думал. Я даже никому не сказал, куда иду. А потом вам всем пришлось меня искать. А если бы и с вами что-то случилось? Ох, Дождевик, мне так стыдно… – и по щеке Мха покатилась слезинка.