Читаем Хребты Саянские. Книга 1: Гольцы. Книга 2: Горит восток полностью

— Да, восстание, — подтвердила Анюта. — К нам в Томск в прошлом году привезли книгу Ленина «Что делать?». Как мы все читали ее! Какая она нужная! И вот в конце этой книги прямо и написано: мы должны готовиться к восстанию. Только, прежде чем восстать, нужно создать крепкую, надежную организацию, партию. Так и всякий теперь, кто хочет свободы народу, считает.

— А людей как собрать? — задумчиво сказала Матрена Тимофеевна. — Помню, у нас в Иванове стачку рабочие объявили, так пригнали на фабрику казаков сотню, и давай они всех плетьми полосовать. Ведь силу-то какую надо, чтобы справиться с ними!

— Вот и надо готовиться, силы собирать, об этом и в книге Ленина говорится, — сказала Анюта. — И хотя нас в тюрьмы сажают, а народу на наше место все больше становится. Я когда в Томск приехала, ну что там, было нас всего несколько человек, в кружке собирались, литературу запрещенную читали, сами листовки от руки писали да на мимеографе их печатали. А ведь теперь у нас Сибирский союз есть! И рабочие кружки везде, по всем городам. И листовки мы уже на станке печатаем. Иногда, если кто привезет номерок «Искры» к нам, перепечатывали у себя. Только одно плохо, — брови у Анюты сдвинулись, она коротко и резко взмахнула рукой, — не все согласно думают, споров очень много и даже вот книгу Ленина в Сибирском союзе не все поняли, иным она и совсем не понравилась Стали говорить, что наша деятельность будто бы должна заключаться в том, чтобы защищать прежде всего материальные интересы рабочих, а остальное вырастет потом само именно из этой борьбы.

— Это что же вырастет потом? — придвинулась ближе к Анюте Галя.

— Ну, политическое сознание рабочих! Так, мол, они сперва улучшат свое материальное положение, а пото1и постепенно приобретут себе и политические права.

— А как же тогда восстание? — снова спросила Галя.

— Кто спорит против книги Ленина, тот, выходит, не хочет и восстания, — сказала Анюта. — Незадолго до моего ареста к нам в Томск Михаил Иванович приезжал, на массовке выступал — и он так же считает. Всякий, кто уводит рабочих от политической борьбы, тянет все дело назад.

— А где Михаил Иванович сейчас? Ты с ним часто встречалась?

— Не часто, а встречалась. Он в Томск тайно иногда приезжал. А где он сейчас, я не знаю. Это знают только в Сибирском союзе.

— Ты всю книгу Ленина, девонька, прочитала? — спросила Матрена Тимофеевна.

— Всю.

— Рассказала бы.

— Хорошо.

Анюта оглянулась на дверь. Железный щиток «волчка» был закрыт наглухо, мертвая тишина стояла в коридоре. Женщины перешли на дальний край нар, уселись ближе к окну.

— Книга называется «Что делать?», — начала Анюта. — И правда. Прочитаешь ее — и сразу становится ясно, что же нужно делать всем тем, кто действительно хочет свободы народу, и ясно, кто и как мешает этому, поворачивает на неправильный путь. Вот книга Ленина и помогает во всем этом разобраться. Если ее прочитать, в каждое слово вникнуть — никогда не собьешься. Что сейчас получается…

И Анюта стала рассказывать о том, что на местах сейчас повсюду есть социал-демократические кружки (в России, в крупных, промышленных городах, их больше; в Сибири — меньше), есть уже и союзы и комитеты социал-демократической рабочей партии, которые эти кружки объединяют, а общего, единого руководства революционным движением нет. Многие живут своими теориями, читают и распространяют литературу, которая только затемняет сознание рабочих, уводит их от борьбы. В Сибирском союзе, например, считают, что он так и будет обособленным до тех пор, пока в России окончательно не сформируется социал-демократическая партия, и только тогда собираются вступить в «соприкосновение с ней». В соприкосновение! Не слиться даже. Выходит, остаться самостоятельными наряду с партией. И бороться за местные нужды. Везде, везде рабочее движение растет, развивается, а руководить им, направлять его некому, не хватает опытных профессионалов, подпольщиков. Оттого очень часто едва организуется новый кружок, как его сразу же и разгромят жандармы, всех участников поарестуют.

Тесно прижавшись друг к другу, женщины слушали рассказ Анюты. И если она останавливалась, чтобы только перевести дыхание, Матрена Тимофеевна уже торопила:

— Ну, говори, говори, девонька!

— Ну вот, — продолжала Анюта. — На местах, в разных городах, печатаются листовки, прокламации, а общих задач никаких — в них не ставится. А как же можно работать так разобщенно? Вот — в книге «Что делать?» Ленин и пишет, что нужна нам общерусская газета. И есть уже такая: это «Искра». Она помогает видеть единые цели борьбы. Все время в ней печатаются статьи о бесчинствах, какие творят правительство и хозяева фабрик и заводов. Она учит, как надо готовиться к восстанию. Свергнуть самодержавие! А против «Искры» выступает журнал «Рабочее дело»…

— Почему? — не терпелось Лизе. — Да разве можно против такой газеты выступать?

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека сибирского романа

Похожие книги

И власти плен...
И власти плен...

Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос. Для чего вы пришли в эту жизнь? Брать или отдавать? Честность, любовь, доброта, обусловленные удобными обстоятельствами, есть, по сути, выгода, а не ваше предназначение, голос вашей совести, обыкновенный товар, который можно купить и продать. Об этом книга.

Олег Максимович Попцов

Советская классическая проза
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Плаха
Плаха

Самый верный путь к творческому бессмертию – это писать sub specie mortis – с точки зрения смерти, или, что в данном случае одно и то же, с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат самых престижных премий, хотя последнее обстоятельство в глазах читателя современного, сформировавшегося уже на руинах некогда великой империи, не является столь уж важным. Но несомненно важным оказалось другое: айтматовские притчи, в которых миф переплетен с реальностью, а национальные, исторические и культурные пласты перемешаны, – приобрели сегодня новое трагическое звучание, стали еще более пронзительными. Потому что пропасть, о которой предупреждал Айтматов несколько десятилетий назад, – теперь у нас под ногами. В том числе и об этом – роман Ч. Айтматова «Плаха» (1986).«Ослепительная волчица Акбара и ее волк Ташчайнар, редкостной чистоты души Бостон, достойный воспоминаний о героях древнегреческих трагедии, и его антипод Базарбай, мятущийся Авдий, принявший крестные муки, и жертвенный младенец Кенджеш, охотники за наркотическим травяным зельем и благословенные певцы… – все предстали взору писателя и нашему взору в атмосфере высоких температур подлинного чувства».А. Золотов

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Советская классическая проза