Христианство. Католичество. Реформация

а) подражанию Христу и завершая скрытым или открытым протестом; б) критикой церковного формализма – тем же Крестом[403]. Но такая интерпретация включает, в итоге, и в) приватизацию духовных ценностей отдельной личностью.

Таким образом, мотивации интерпретации, порожденные Реформацией, не всегда соответствуют толкованию Креста у апостола Павла или средневековой монашеской мистике; они не всегда соответствуют и общей церковной дисциплине, внешнему порядку благочестия. Разумеется, и средневековая Церковь (а не просто каждый отдельно взятый индивид) должна была в учении и практике быть гарантом тех же вечно-духовных ценностей.

В той мере, как институт Церкви в отдельных представителях иерархии, отклонялся от свидетельства тех же вечно-духовных ценностей в своей повседневной жизни (от заповедей Христа, от значения Его же Креста), он же, как институт и подвергался критике. Начиная с осуждения индульгенций, т. е. формализма.

В-третьих. Судебное толкование самого крестного события – как вменяемая правда Христа верующему – в лучшем случае служило основой для этики благодарности. Разумеется, такая этика великого примера Распятого поощряла верующего к подражанию, к служению ближнему, к самоотдаче.

Но в другом случае – просто “знание” о Кресте как о факте далекой истории – переносило активность верующего на эсхатологическое измерение. Такое – просто “историческое знание” о Кресте – отделяло усилия личности от ее же духовного роста, чаще всего, в пользу земных, конкретных достижений. Иначе говоря, концепция Креста как “оправдание только верой” – без плодов этой веры [404] – основную активность человека направляла в пользу т. и. “светских дел”; она же провозглашала равенство сфер духовной и земной, негласно даже декларировала приоритет земного над горним, оставляя горнему “только веру” [405].

Такая концепция, в итоге, поощряла активность людей в пользу нужд земных, совершая и дальнейшее развитие секуляризации.

Земные средства на пути к Вечному постепенно превращаются в некую окончательную “самоцель”. А духовные ценности получают второстепенный или даже маргинальный статус:

«мы все под солнцем наши дни проводим, находясь на мосту, который и ведет к вечности; поэтому на нем мы и не можем построить жилища постоянного» ⁴⁰⁶.

Необходимо, не лишний раз, подчеркнуть и то, что приватизация отдельной личностью духовных ценностей не всегда означает их усвоение. Чаще всего, такая приватизация – лишь неприятие того, что можно было назвать процессом духовного обновления, воспитанием самого себя в духовности.