Христоверы

– И мы рады вас видеть в полном здравии, Андрей Михайлович, – улыбнулся иерей. – Сегодня к вашим неотложным делам прибавляется и наше не менее неотложное дело.

– Это вами принято такое решение? – удивился поручик.

– Такое решение принято нами, Андрей Михайлович, и поддержано архиереем, – ответил дьяк и протянул вчетверо сложенный лист бумаги. – Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

Взяв документ, поручик быстро ознакомился с его содержимым.

– Мы вам мешать не будем, господин поручик, – сказал иерей. – Вы будете делать своё государственное дело, а мы своё, богоугодное.

– Раз так совпало, то так тому и быть, – разведя руки, вздохнул поручик. – Поезжайте с нами, батюшки.

– Страшный кровавый душегуб этот грешник Андрон, – вздохнул дьяк. – Мы для того и прибыли, чтобы обвинения свои ему прямо в лицо, при аресте, высказать.

– И что, у вас доказательства есть? – всё ещё сомневаясь, спросил поручик.

– Не изволь сомневаться, господин поручик, – заявил иерей. – Иначе бы мы не приехали.

– Тогда быть посему, – вздохнул поручик. – Подробности потом расскажете, а сейчас… – Он увидел приближающиеся сани отряда полиции и закончил: – А сейчас, раз мы в одной упряжке, пора браться за дело, батюшки. Полезайте в свои сани и едем прямиком в Зубчаниновку.

* * *

Наступившим утром Агафья с задумчивым видом расположилась в горнице у окна. В глубоком раздумье она перебирала в памяти разговор с Андроном.

Закончив, «богородица» обратилась к моющей пол Безруковой Глаше:

– Глашка, оставь работу, садись-ка напротив. Твоя родственница работает у ювелира Плешнера уборщицей? – поинтересовалась вкрадчиво старица, пристально глядя в испуганные, бегающие глаза девушки.

– У Плешнера работает горничной мамина племянница Маруся, – ответила та едва слышно.

– И давно она трудится у него?

– Года два, не больше, – пожимая плечами, ответила девушка. – Она вышла замуж за еврея, и родители мужа устроили её к ювелиру горничной.

– А каково жалованье, которое выплачивает Давид за работу?

– Маруська не говорит сколько, но жалуется, что маловато, – ответила девушка. – Жаден и прижимист ювелир Плешнер.

– А ты с ней в добросердечных отношениях?

– Не особо, – вздохнула девушка. – Маруська не одобряет, что я здесь, на корабле христоверов, состою. Вот за то меня чурается.

Перестав задавать вопросы, Агафья провела некоторое время в глубокой задумчивости.

– Я вот что тебе скажу, Глашка, – посмотрела на девушку старица, – завтра ступай к своей Маруське, сызнова подружись с ней и сделай всё, чтобы она вернула к тебе своё доверие.

– Что? – удивилась девушка. – А как я это сделаю? Маруська меня на дух не переносит.

– Сама думай как, а не у меня спрашивай, – с недовольством высказалась Агафья. – Заставь работать свои мозги, и чтоб через неделю твоя Маруська относилась к тебе добросердечно и по-родственному.

– А вам для чего это, матушка? – насторожилась девушка.

– Не задавай лишних вопросов, покуда я не дозволю, – приструнила сурово Агафья. – И впредь молчи как рыба, а делай то, что я говорю.

Она указала растерявшейся девушке на ведро.

– Работу продолжай и думай над словами моими. Вот тебе мой наказ, Глашка, не подведи меня, голубушка, не подведи…

* * *

К воротам молельного дома хлыстов подъехало несколько саней. Унтер-офицер Семечкин первым вошёл во двор, а за ним остальные полицейские. Поручик Шелестов и священнослужители вошли во двор последними.

Вышедшая на крыльцо Глаша Безрукова едва не присела от страха, увидев непрошеных гостей. Поручик подошёл к дрожащей от страха девушке и заглянул ей в лицо.

– Кто сейчас в доме, говори? – не повышая голоса, строго потребовал он.

– Т-только «б-богородица» Агафья, – содрогаясь, пролепетала девушка.

– А Андрон, старец ваш беспутный, дома? – сведя к переносице брови, сурово потребовал поручик. – Поди тоже после радений отсыпается?

– А-а-а… нет его, – ответила девушка. – С вечера был, а с утреца я его уже не видела.

– Тогда в дом веди, – тихонько подтолкнул её в спину поручик. – Сами поглядим, кто там у вас и чем занимается.

Всходя следом за девушкой на крыльцо, он отыскал глазами унтер-офицера и распорядился:

– Обыщи-ка весь двор, Семечкин. Всё вверх дном переверни, если потребуется, но чтоб ни одна мышь мимо вас за ворота не выскользнула.

* * *

В сенях открылась дверь, и Агафья, открыв глаза, проворно, как молодая, вскочила с кровати. С замирающим сердцем она повязала на голову платок и, выйдя из-за печи, увидела входящих в горницу поручика и дьяка с иереем.

– А-а-а, явились не запылились, – ворчливо «поприветствовала» она «гостей». – Всё неймётся вам, аспиды.

– Чего так неласково встречаешь, карга старая, – не смутившись, ответил поручик. – Грехи за собой чувствуешь, никак иначе, Фёкла Затирухина?

Услышав свои имя и фамилию, Агафья и бровью не повела.

– Чего припёрлись, ироды? – неприязненно хмурясь, спросила она. – Делать вам, что ль, больше нечего? Так и подмывает беспокойства нам чинить?