Христоверы

– Ваня, а может, и правда стоит повременить с замужеством? – сказала она. – Ну пусть ещё незамужней поживёт, куда ей спешить? Под венец всегда успеет, такая писаная красавица в девках не засидится.

– А ты чего так запела, Марина? – разозлившись, набросился на неё с упрёками Сафронов. – Ты чего дочке подыгрываешь? Лучшего жениха, чем Ерёма Казанов, нам в жизни не найти! Как вы не сговаривайтесь, как не договаривайтесь, быть Анне за Ерёмой и больше никаких разговоров не заводить супротив! На следующей неделе Казановы сватов пришлют, а мы ждём и готовимся, точка!

Что говорил отец, Анна не слушала. Насупившись, она сидела за столом и смотрела в сторону.

– Ну хорошо, раз так, – сказала она, видимо, приняв важное и ответственное решение. – Раз вы решили непременно выдать меня замуж, родители, то так тому и быть!

Отец и мать оторопели, услышав её, и недоумённо переглянулись.

– Я выйду замуж, но только не за какого-то недотёпу Казанова, – объявила она громко. – А за того, кого сама выберу!

– Что-то я не понял, о чём ты говоришь, доченька? – изумился Сафронов.

– Я говорю, что выйду замуж за человека, который… – Анна на мгновение запнулась и продолжила: – За человека, который мне очень нравится!

– Да? А кто он? – поинтересовалась заинтригованная Марина Карповна.

– Через два дня узнаете, – ответила Анна. – Я как раз сегодня хотела передать вам приглашение на ужин.

– Куда? – округлил глаза Сафронов.

– В ресторан «Аквариум», папа. Только запомните и не забудьте, родители, – через два дня, не позже и не раньше.

20

Все дни, пока старец Андрон находился в скиту, Агафья не находила себе места. Она целыми днями, как тень, ходила по горнице или сидела у окна и всё думала об одном: почему на общину свалились неприятности и беды? Она тщательно искала причины происходящего, но не находила их.

«Я расслабилась, потеряла осторожность, и потому всё пошло наперекосяк, – думала Агафья, ругая себя за потерю бдительности. – Всегда и везде в „нашем хозяйстве“ нужен глаз да глаз. Ну ничего, когда беды поулягутся, я возьмусь за всё ревностно и жёстко. Я найду способ отводить от общины беды, я научусь предугадывать и предотвращать их наплыв…»

Отвлекаясь от своих безрадостных мыслей, Агафья посмотрела на прислужницу Глашу, сидевшую напротив и терпеливо дожидавшуюся, когда «богородица» очнётся от раздумий и обратит на неё внимание.

– Ну, рассказывай, рассказывай, – сказала Агафья, проведя по лицу ладонями. – Всё рассказывай, что в голове своей принесла.

Девушка заговорила тихо, прибито, словно самой себе под нос.

– Маруська случайно подслушала разговор хозяина с другими евреями-ювелирами, пришедшими к нему в гости. Плешнер говорил им, что собирается заканчивать свои дела в Самаре и уезжать. Сказал, что уедет уже через две недели, а куда не сказывал.

– Это всё? – когда замолчала Глаша, спросила Агафья.

– Ещё Плешнер велел, чтобы все вернули ему долги за неделю, – продолжила девушка. – А ещё он сказал, чтобы об его отъезде ни одна живая душа не знала.

– Хорошо, и на том спасибочки, – вздохнула Агафья и посмотрела в окно. – Святые угодники, да никак Савва прибыл? – воскликнула она, увидев входящего во двор Ржанухина. – Не ждала я его нынче, не ждала…

Ржанухин заметно похудел, оброс, осунулся. Сняв тулуп и валенки, не замечая девушки, ссутулившийся и прибитый, он подошел к Агафье.

– С прибытием, Савва, – сказала Глаша, и поспешила к выходу.

Ржанухин посмотрел на «богородицу» хмурым взглядом, на её лицо – суровое и строгое, в её глаза – тёмные и колючие, и понял, что она ждала его прихода.

– Вижу, не сладко вам там живётся, Савва? – предположила Агафья. – Чего старец прислал тебя? С каким наказом?

– За продуктами я, – ответил Ржанухин. – Последнее, что есть в наличии, доедаем, скоро голодать начнём.

– Что-то вы быстро запас весь съели, – усмехнулась Агафья. – По моим намёткам, продуктов в скиту должно было хватить ещё на две недели.

– То один Кондрат там жил, а теперь трое нас, – сказал Ржанухин, присаживаясь за стол. – Много едим, и…

Он замолчал, вспомнив «наказ» Андрона не говорить Агафье ничего «лишнего». Однако «богородица» сразу же догадалась, в чём дело.

– Старец много самогона пьёт? – поинтересовалась она. – Говори мне правду, Савва, не скрытничай.

– Как водицу родниковую хлебает, – уводя глаза в сторону, признался Савва. – С утра и до позднего вечера. А когда пьёт, то и ест много, да всё непотребное.

– А почему ты ему пить дозволяешь? – поморщилась Агафья. – Почему не напоминаешь ему, кто он?

– Как я могу ему указывать, «богородица»? – буркнул Ржанухин. – Кто есть я и кто есть он?

– А Кондрат Ребров? – сузила глаза Агафья. – Он тоже со старцем в паре зелье хмельное глыкает.

Ржанухин покачал головой.

– Нет, Кондрат спиртным рот не пачкает, – сказал он. – Он лишь в том со старцем в ладу, что мясо и сало ест, а это неприемлемо.

Агафья с осуждением покачала головой и, вздохнув, спросила:

– Хорошо, а что старец что-то велел тебе передать, Савва?