Хроника Горбатого

– Я тебе говорила.

– А Швеция?

– Деток наших приберёт, пойдут рыбачить, судачка коптить на ольховых веточках. Может, штыками поможет.

– А наше правительство? На что надеется?

– Я не знаю, Арви. Наверно, думает, что сильные подруги всё же ввяжутся. Хотя Германия, женщина подлая, просто станет наблюдать, как я от красной бабы отбиваюсь, и делать стратегические выводы.

– Наш маршал?

– Советует предоставить территорию. Понимает, что границу сочинили слишком близко к Петербургу, так ещё его прадедушка считал.

– Какой такой прадедушка?

– Государственный советник Карл Эрик Маннергейм.

– А что наша общественность?

– Категорически против.

– Выходит, Маннергейм предатель национальных интересов?

– Наоборот, он считает, что в интересах нации – поторговаться. Это солдат, который не хочет кровавой заварухи, но если придётся, бросится в бой.

– И я буду драться за каждый сантиметр твоего тела.

– Арви, война вот-вот начнётся. Англия эвакуирует своих подданных. Войска стянуты к границам. Ждём первый выстрел – неважно, с какой стороны. Скорее всего, будет советская провокация, но не исключено, что наш артиллерист Вейко психанёт и жахнет прямой наводкой – чего ждать-то, сопли жевать, всё равно ж не разойдёмся.

– Что значит «Вейко психанёт»? Солдат не может терять выдержку в такой ответственный момент.

– Ещё как может. Знаешь, что было в Валкеасаари? Наши пограничники устроили пальбу.

– В кого стреляли?

– Финская делегация ехала на переговоры. Так прежде чем открыть проезд и пропустить её через линию госграницы, разгорячённые Литманен и Райконен выпустили две ракеты и дали очередь из пулемёта в воздух.

– Чем разгорячённые?

– Мыслями о вечном.

– Это могло стать началом войны.

– Вот и я о том же. Но какая разница – октябрь или ноябрь. Чему быть, того не миновать. У нас есть немного времени на подготовку к обороне. Возьми с собой Эйно, он отлично стреляет. И Йозеф пусть меня защищает – сколько я для него сделала: и невеста ему, и образование.

– Они умрут?

– Нет. Не сейчас. Против них пошлют колхозников, пареньков из Житомира, которые нашего леса в глаза не видели, студентов из института Менделеева. Эти на чужой земле воевать будут вяло: во-первых, растеряются, во-вторых, ведь неясно – за что? Ну с чем они побегут на врага? С какой болью? С какой потерей? Что крикнут, поднимаясь в атаку? «За Родину»? Так Родина за спиной. Здесь чужая Родина. За маму, папу, жену и ребёнка? Да пока с ними всё в порядке. Нет у них мотивации жизнь отдавать. А у наших мальчиков есть.

Руна вторая Горбатый идёт на войну

Началась мобилизация. Арви спешно приехал в Виипури, чтобы отправить родственников в Швецию – ведь у мачехи в Стокгольме дом имелся, там должны были поместиться Пяйве с лучшими своими картинами, сама самодура, архитектор с женой и Анна. Старый Тролле умолял захватить с собой Босовых, самодура почему-то не хотела их приглашать. Скривившись от брезгливости, Арви пообещал отцу проследить за Галиной и Милочкой.

Мальчики собрались воевать. Эйно пришёл в пункт записи добровольцев на костылях, с рюкзаком, из которого достал серебряный кубок, крупный, ощетинившийся иглами кристалл и пивную бутылку. Первый секретарь изумлённо вскинул бровь, второй сказал неприличное слово, третий стал протирать очки.

– Мика тама он?[52]

– Это чаша Грааля, волшебный кристалл и коктейль для Молотова. Так победим рюсся.

– Ты в своём уме? Кто знает этого парня?

– Это же Эйно Канерва, – ответили в толпе добровольцев, – вы на горб его не смотрите, он лучший стрелок, это его награды за состязания. А в бутылке горючее.

«Лучшему стрелку» было отказано, горбатого инвалида не хотели брать на войну, но Арви вмешался, у него действительно «были связи», и вскоре Эйно сосредоточенно поковылял к армейскому автомобилю. Ему вслед неслись материнские вопли, архитектор держал жену за руки. Урсула билась в истерике, проклинала своего «бесчеловечного» брата. Ни в какой Стокгольм она, конечно, не поехала – зачем себя спасать, если ребёнок воюет? Через некоторое время отправилась на фронт Анна – она приехала из Хельсинки, где училась в Рисовальной школе. Ошарашенный Арви получил от неё записку: «Дядюшка, поздравь меня, теперь я Лотта Свярд!»

* * *

«Дорогие племянники» и Йозеф были в составе взвода, которым командовал «дядюшка». На лесных дорогах нужно было строить препятствия, заграждения. Работали в районе Верхней Райволы, на горе, которая с юга возвышалась над нижней частью посёлка. Лийса помогала ориентироваться среди ёлок. Подозрительный папаша раздавал ополченцам тушёнку. Сапёры делали своё дело. Тамплиер с Лоттой валили деревья, разматывали колючую проволоку. Эйно попросил дядюшку найти ему пригорочек с ложбинкой – чтобы было откуда стрелять и куда прятаться.

Небоеспособных жителей Райволы эвакуировали. Остальные вместе с солдатами финской армии собирались держать оборону. Отстрелявшись, Эйно должен был встать на лыжи, пробежать около километра и съехать с горы в нижний посёлок.