Хроники Черного Отряда. Книги Мертвых

Даже у Дремы не осталось физических и душевных сил, чтобы делать что-либо полезное. Она опустилась на землю возле мертвой лошади, затылком на седло, и погрузилась в волны сумерек и усталости. Она не испытывала волнения даже при мысли о том, что сломала хребет последней таглиосской армии и впервые удержала за собой поле боя. А вот Могаба – если он еще жив – ускользнул.

Этому настроению немало способствовал тот факт, что вклад Суврина в победу оказался не меньшим. Один лишь Суврин постоянно помнил о третьей таглиосской дивизии. И когда враг появился, этот парень сумел выставить против него свою бригаду. Если бы не хладнокровие Суврина, главнокомандующий теперь праздновал бы победу. Хотя число мертвых и умирающих с обеих сторон наверняка оказалось бы почти равным.

Суврин сел рядом с Дремой. Оба долго молчали. Впервые за всю жизнь ей захотелось кого-нибудь обнять и чтобы ее тоже кто-нибудь обнял. Но она подавила это желание.

– Плетеный Лебедь мертв, – сказал наконец Суврин. – Я видел его труп.

Дрема хмыкнула.

– У меня такое предчувствие, что придется оплакивать много старых друзей. Я видела, как погибли Икбал и Рекоход.

– Нет! Только не Икбал! Кто теперь позаботится о Сурувайе?

– Отряд, Суврин. Разве что она сама захочет нас покинуть.

И Ранмаст, если он уцелел. По законам шадаритской религии он обязан заботиться о жене погибшего брата.

– Она одна из нас, а мы своих не бросаем. У нас остались люди, у которых хватит сил нести караул?

Суврин что-то вопросительно буркнул.

– Ведь там главнокомандующий, железный Могаба. И если он не свалился с тяжелыми ранами и сумел собрать сколько-нибудь солдат для ночной атаки, то обязательно вернется. Даже если придется все делать самому.

Суврин несколько раз глубоко и задумчиво вздохнул.

– У нас немало новобранцев, которые почти не дрались, а лишь прятались на кладбище. Я уже наказал нескольких за то, что грабили мертвецов.

– Даже если они побегут – не важно. Лишь бы бежали в нашу сторону.

– Угу.

– Лебедь… Он так и не нашел свою мечту.

– Мне он всегда казался обывателем. Плыл по течению. Порой загорался, но никогда по-настоящему не стремился возвыситься и взять судьбу в свои руки. Возможно, он был еще и безнадежным романтиком. В Анналах говорится, что Лебедь когда-то был влюблен в Госпожу. А потом в Протектора. Тут ему повезло намного больше, но он успел пожалеть о таком везении. Думаю, когда-то он вздыхал и по тебе.

– Мы были друзьями. Просто хорошими друзьями.

Суврин не стал спорить. Но голос Дремы дрогнул, и этого оказалось достаточно, чтобы собеседник задумался: не было ли когда-нибудь, пусть всего раз или два, чего-то такого, что дало повод для пересудов о Лебеде и Дреме?

А хоть бы и было. Не его это дело.

– Мне не следовало ввязываться в драку до возвращения Тобо и остальных.

– Могаба все равно не дал бы тебе передышки, – возразил Суврин. – Так что не казни себя. Он бы воспользовался их отсутствием и стал тебя упорно преследовать.

Дрема знала, что это так, но от правды ей не полегчало. Погибло много людей, в том числе ее давних товарищей. А ее задачей было уберечь их.

И полный масштаб трагедии ей еще предстоит узнать.

95 Безымянная крепость. Подземелье

Выглядит такой умиротворенной, – нараспев проговорила Госпожа.

Мы стояли возле ее сестры в Пещере Древних. Душелов теперь лежала на том самом месте, где покоилась Госпожа в годы Пленения.

Я не сразу понял, что Госпожа произнесла эти слова с сарказмом, – такую чепуху обычно говорят на похоронах. Она не сомневалась, что Душелов частично осознает происходящее, но более близко общаться с сестрой не могла.

– Мы сделали то, ради чего прилетели. Теперь нужно подумать о возвращении в Отряд, – сказал я, хотя еще не одолел соблазна слетать к Вратам Хатовара, пока они не закрылись окончательно.

И еще я намеревался взглянуть на чудовище, которое играло нашими жизнями и судьбами задолго до того, как мы услышали любое из его имен.

– Да, – согласилась Госпожа. – Мы не знаем, каких гадостей успели натворить Бубу, Кадидас и Могаба, пока за ними не присматривали Тобо и Ревун.

– Если Могаба поймет, что Дрема осталась без чародеев, то навалится на нее, как змея на дерьмо.

– Образ яркий, но бессмысленный.

Я отметил, что Госпожа не упомянула своего имени вместе с именами Тобо и Ревуна. И тем не менее я сильно подозревал, что теперь она способна выкачивать магическую силу Кины не хуже царицы вампиров. Иногда я гадаю, чем это обернется, когда настанет час расплачиваться с Шиветьей. Она очень не хотела превращаться в нечто старое, морщинистое и седое, слишком похожее на ее мать, которую она едва знала.

– Просто вспомнил одного нашего сержанта. Это было еще до тебя. Его звали Эльмо. Он любил выдавать необычные фразы.

– А ты стареешь.

– Я всю жизнь провел в прошлом, дорогая. Нам пора седлать коней.

В пещеру мы спустились верхом на летающем бревне Ворошков. Какая великолепная замена длиннющей лестнице, когда тебе уже не двадцать лет!

Госпожа протянула руку, чтобы похлопать сестру по плечу. Обычный безобидный жест.