Хроники ротмистра Кудашева

От газетных новостей нас отвлёк тяжёлый мерный стук копыт. Оглянулись на тракт. Нам навстречу от Джамму  четыре першерона в упряжках по два тянули два артиллерийских орудия, наглухо укрытых брезентом в походном положении. Для меня камуфляж не помеха. Я такие уже видел: горные пушки Круппа.

Чермен Дзебоев без слов протянул мне газеты. Но его взгляд, казалось, так и говорил мне: «Ну, Кудашев, ты даёшь!»!

ГЛАВА XV.

Мак’Лессон и его рабочие маски. Личные интересы Шломо Фридмана, Гюль Падишаха, Рами Радж-Сингха и геополитика Большой, Очень Большой Игры. Люфтваффе Дойче Кайзер Рейха. «Восточный экспресс». Багдадская железная дорога. Равновесие – это Бог!

28 января 1914 года.

Дойче Кайзер Рейх. Берлин.

Двадцать восьмого января Алан Мак’Лессон покинул Берлин. Разумеется не под именем собственным и даже не под именем Шломо Фридмана. В его паспорте, выданном в Департаменте иностранных дел Истанбула, значилось: подданный Османской Турецкой Империи Фазыл Ахмет из  города Эрегли, писарь. Именно писарь, мелкий служащий, не заслуживающий внимания, при роскошной фигуре эреглинского паши, чей чистый вес в сто десять килограмм, сопутствующая этому весу хроническая отдышка и не своевременные сердечные колики помешали планам Мак’Лессона воспользоваться услугами германского гражданского воздушного флота.

Обыкновенная для Берлина черепичная крыша серого здания аэровокзала примечательна воодруженным на неё стальным венком дубовых листьев, венчающим тяжёлую литую фразу: «Deutsche Luftschiffahrts Aktien Gesellschaft» – «Немецкие воздушные перевозки».

Цельнометаллический красавец дирижабль типа «цеппелин» с именем собственным «Швабия» рейса «Берлин-Истанбул» принял последних пассажиров, груз, начал прогревать моторы. Служба эллинга очистила поле.

Делать нечего. Придётся задержаться в дороге. «Градоначальник шахр-Эрегли» страдал аэрофобией. Человеческий фактор.

Касса оплатила возвращённые билеты с комиссией в пользу авиалинии в двадцать процентов.

Команде Мак’Лессона из пяти человек пришлось срочно менять маршрут. Ничего не оставалось, как бросить прощальный взгляд на красавец «цеппелин», принайтованный между двумя стальными ажурными мачтами, напоминающими «парижскую монстру Эйфеля», и ехать поездом.

От эллингов аэропорта «Flughafen Berlin-Tempelhof» – «Флюгхафен Берлин-Темпельхоф», что на Темпельхофское поле, пришлось вернуться и снова прокатиться по утренним, еще свободным от карет и автомобилей улицам столицы Пруссии и всего Дойче Кайзер Рейха. Но без всякого удовольствия. Взор не радовали городские пейзажи, шедевры немецкой классической архитектуры – Унтер ден Линден, Бранденбургер Тор, Рейхстаг, музей «Пергамон»…

На Берлинском «Силезском», или по простонародному, «католическом», железнодорожном вокзале не задержались. Через тридцать минут после прибытия уже ехали в одном вагоне, но в разных купе. Писарь Фазыл Ахмет в одном купе вместе с градоначальником Эрегли эфенди Мехмет Джабриэль-пашой. Охрана – в купе соседнем.

Эфенди Мехмет Джабриэль-паша недолго выглядел, словно больная побитая собака. В поезде он вновь почувствовал себя «на коне». Закрутил выкрашенные хной уже начавшие седеть усы, промокнул большим расшитым шёлком платком большой, похожий на сизый баклажан, нос и громогласно потребовал от проводника чаю и коньяку.

С таможенной службой обращался запанибрата. Одарил офицеров наборными мундштуками для сигарет, агатовыми чётками, начал, было, сам раскрывать свои чемоданы и мешки… Таможенники были невозмутимы. Нравы турецких пашей и торгашей были им хорошо известны. Подарки приняли, багаж досматривать не стали. Молча, поставили отметки в паспорт паши и в паспорта всех его четырёх слуг.

Мак’Лессон только улыбнулся про себя. Что ж, человек проявляется в своих добрых и дурных качествах не в один день. Не убивать же пашу за сердечный приступ. Сам виноват, не предусмотрел подобную ситуацию. Придётся, по возвращению отправить градоначальника на отдых. Заслужил. А пока пусть маршрут до своего Эрегли отработает добросовестно.

Звон вокзальной рынды. Свисток кондуктора. Гудок локомотива.

Поезд «Берлин – Вена» тронулся.

*****

Стоя у закрытого окна хрустальной чистоты, – Германия! – Мак’Лессон в уме ещё раз прошёлся по узловым точкам предстоящего маршрута возвращения в Нью-Дели.

На минуту пожалел, было, упущенную возможность полёта на дирижабле.

Полёт по прямой – 1810 километров.  Это на шестьсот километров короче, чем поездом!