Хроники ржавчины и песка

Снизу раздавался оглушительный грохот, застревавший в зубах. Невольно приходилось жевать его словно жвачку, хотя во рту ничего не было. Машинное отделение где-то совсем рядом; а Сарган сейчас, видимо, находится на бойне – в одной из вереницы комнат, где разделывают трупы: обдав паром, плоть отделяют от металла, чтобы потом выжать и превратить в смазочный материал для всех механизмов корабля. Таким образом получают не только органическую смазку, но и масло, которое закачивают в трубы, опоясывающие весь корабль, от носа до кормы.

Сарган оказался во мрачном царстве Внутренних: в окружении этих чудовищных механизмов они работали, жили. Но определить, в какой именно части корабля это помещение, Сарган не мог, хотя по вибрации пола догадывался, что колеса где-то рядом.

Сарган не забыл, что произошло, когда он в прошлый раз опустился на колени, и сейчас благоразумно присел на корточки. Коснулся пола здоровой ладонью: металл теплый. Мясистый. Будто бы дышит…

ШШШВААААААМП!

Саргана подбросило вверх. С какой-то немыслимой силой.

Глухой стук.

Он так влепился в потолок, что почти перестал дышать. Руки болтались в воздухе. Что это было? Сначала не мог даже понять, все ли кости целы; в голове мутилось. Через несколько минут попробовал сжать кулаки, согнуть и разогнуть руки. Вроде все в порядке, значит, от удара позвоночник не пострадал. Голова просто раскалывалась, а плечо, и без того поврежденное, простреливало невероятной болью. Сарган попытался шевельнуть хотя бы одной ногой, но не смог: на обеих икрах Болезнь оставила след в виде тонких металлических полосочек, и этого оказалось достаточно, чтобы крепко-накрепко прибить его к потолку, тем более что на спине у Саргана было толстое пятно латуни. Потом поднял руки и потрогал голову; затылком он ударился с чудовищной силой, и пальцы сразу же нащупали огромную шишку. Но шею, по крайней мере, Сарган поворачивать мог и более-менее фокусировать зрение тоже.

Сердце бешено стучало.

А если он и встретит свою смерть вот так – распятый на полотке неотвратимой силой, которая примагнитила семьдесят килограммов его веса, как пушинку? Сколько часов пройдет, прежде чем он умрет от голода или жажды? Или сначала у него начнутся судороги? И долго все это будет продолжаться?

Мочевой пузырь перестал подчиняться. Просочившаяся через штаны моча закапала вниз, в темноту.

Веки отяжелели. Он закрыл и снова широко раскрыл глаза, пытаясь побороть внезапно навалившуюся усталость. От удара головой Саргана тошнило, перед глазами все плыло.

Вдруг какой-то шум вывел его из оцепенения.

Почему теперь все выглядит иначе? Он терял сознание?

Казалось, даже свет стал другим, более ярким.

Перед глазами по-прежнему стояла мутная пелена. Но Саргану показалось, что в воздухе, в прорезающих темноту полосках света, повисли мельчайшие пылинки. Раньше их не было.

Веки налились каменной тяжестью. Слюна тонкой струйкой вытекала из угла рта.

Голова свешивалась вниз, было трудно дышать.

Кровь стучала в висках.

Он сплюнул. И снова потерял сознание.

– НАЙЛАААААА!

Валид почти охрип. Он обшарил глазами мрак наверху и обыскал все вокруг в радиусе полусотни метров от места исчезновения Найлы. И теперь уже не помнил, где стоял раньше.

В этом зеленоватом, влажном, мрачном царстве все колеса казались одинаковыми, ориентироваться по ним было невозможно. Валид с ужасом понял, что заблудился.

Светогекконы, сидевшие на песке, на шинах и на своде только еще больше запутывали. Он совсем не представлял, ни где находится сейчас, ни где стоял раньше.

Вдруг Валид обо что-то споткнулся: из песка торчал клубок шестеренок. Словно ржавый букет из цветов с зубчиками. Мальчик попробовал сдвинуть его ногой – да тут килограммов тридцать, не меньше. Видимо, деталь была больше не нужна кораблю, и тот ее просто выбросил.

Оставив шестеренки в покое, Валид стал пробираться дальше. На песке повсюду валялись зубчатые колесики, карданы, горсти винтиков, отвалившиеся от механизма при падении.

Потом подобрал какой-то предмет, похожий на латунную маску человека: две прорези для глаз, два отверстия поменьше для ноздрей и косой надрез, обозначавший вечную ухмылку рта без губ. Маска была ужасно истерзана – будто кто-то с сумасшедшей силой пытался стереть ее черты.

– Найла, вылезай сейчас же или я тебя убью! Клянусь! – прокричал Валид в пустоту. Ему ответило лишь эхо, трижды повторив угрозу.

Мальчик швырнул маску в ближайшее колесо.

Резкий стук над головой. Что-то с силой врезалось в металл. Нет, это не маска, тот звук был другим. Он видел своими глазами, как она, ударившись о протектор, упала на песок.

Валид поднял голову.

Гекконы светились как звезды в густом мраке. На щеки капала какая-то жижа.

– НАЙЛАААААА!

Раздался гул. Дрожа от страха, Валид посмотрел вокруг. Темнота вибрировала.

Колеса снова пришли в движение.

Он увернулся от первого, присел и стал ждать, пока приблизится следующее. А потом еще одно и еще. Колеса накатывали волнами, совершенно беспорядочно.