Хроники ржавчины и песка

Дождь из смазочного масла перешел в настоящий ливень: капли были размером с оливки. Через несколько секунд Валид едва открывал глаза.

Вдруг темноту прорезала молния. В лицо полетели сгустки какой-то черной грязи. Мальчик попытался вытереть глаза рукавом и чуть не попал под гигантское колесо, которое словно вынырнуло из пустоты.

Еще одна вспышка, почти как взрыв петарды: весь бок, до самой икры, обрызгало какой-то вонючей светящейся жижей. Пытаясь избавиться от этой гадости, он потряс ногой и часто-часто заморгал.

Ливень стих так же внезапно, как и начался; снова посыпалась противная тепловатая морось. Валид, пытавшийся перевести дыхание, наконец понял, что́ это были за вспышки.

У него на коленях медленно умирали свалившиеся с потолка осколки света. Кусочки геккона, которого Валид не успел с себя стряхнуть.

Мальчик не представлял, из-за чего эти бедные зверьки взрывались. Догадался только потом, увидев геккона, который распух так, что стал похож на огромного ящера.

Да, с кораблем что-то не в порядке. По крайней мере, с некоторыми его механизмами. Они то и дело выключались, двигались рывками, а из труб, ведущих к палубам, прорывался пар. Рев работающих вхолостую моторов, сыпавшиеся искры, взрывы, чередующиеся с долгой, оглушительной тишиной… верные признаки того, что механизмы корабля изо всех сил пытались заработать в полную силу, но безуспешно.

Может, трупов было чересчур много – и эта неожиданная пища не облегчала работу корабля, а создавала новые сложности. А может, тела были слишком сильно поражены Болезнью, их мелкие металлические части попадали в шестеренки, которые заклинивало. Поэтому пахло дымом, слышался отвратительный скрежет, будто какие-то железяки то и дело застревали в механизмах, ломались на куски и отлетали в разные стороны…

Одна из стен тускло светилась. Сарган смотрел, как на пол капает кровь. Спину, онемевшую от боли, он почти не чувствовал. Корабль медленно-медленно прибирал Саргана к рукам. Он получит его, все равно какого – побитого, израненного, в разорванной одежде.

То и дело проваливаясь в мутное забытье, Сарган мог бы поклясться, что различил в полутьме, как в сплетение шестеренок попала латунная маска: во все стороны полетели снопы искр, посыпались тысячи осколков. Механизм тут же заклинило. В воздухе запахло дымом и горелым маслом.

Который сейчас час? Солнце уже село? Сарган совершенно потерял счет времени.

Мертвые механизмы отравляли тело громадины как метастазы. Обнаруживая их в своем чреве один за другим, корабль выключал все неисправное из системы, переставая смазывать. Потом избавлялся от гангрены хирургическим путем – извлекал из тела и при первой возможности выбрасывал.

Для такой адской работы требовалось невероятно много энергии. А ее как раз и не хватало из-за того, что большинство механизмов не могло нормально функционировать.

Сарган сжал зубы, чтобы не закричать. Корабль сковал его движения, но запретить думать не мог. Вполне возможно, что судно просто передвигает своего пленника к прорехе в потолке, из которой потом выстрелит, как пулю, выбросив на одну из палуб; похоже, он хочет, чтобы Сарган стал единственным Внешним, впередсмотрящим и наблюдал за пустыней.

Правда, к тому времени кожа на спине будет содрана до костей.

Голова снова свесилась вниз. Мышцы шеи сводило судорогой, и он мог держать голову ровно лишь несколько минут. Руки тоже перестали сопротивляться усталости и силе притяжения.

Замерев в очередной раз, Афритания принялась судорожно искать пищу. Энергию.

Потолок отпустил одну ногу Саргана, она свесилась вниз.

Свет.

Между пугающих колес забрезжил рассвет нового дня: мрак прорезали косые лучи – может, так будет легче найти выход.

Валид прикрыл глаза ладонью. Свет отливал чем-то зеленоватым, лился не сверху, а снизу. И перемещался от колеса к колесу, но понять, откуда он, невозможно – слишком далеко.

Мальчик потер измазанные маслом щеки. На песке у него под ногами валялись болты, гайки, шайбы и всякая другая мелочь, упавшая с корабля. А еще железяки побольше – заржавевшие маховики и поршни. В конце концов Валид подобрал толстый кусок металлического прута чуть меньше метра длиной.

Свет продолжал двигаться по кругу, то и дело скрываясь в тени колес.

Валид прикинул обрубок на вес – тяжелый. Покрутил им как палицей, сначала в одну, потом в другую сторону.

С темного потолка капала какая-то черная дрянь. Постоянно отваливались куски железа и шлепались в песок. В брюхе корабля гудело эхо.

Мрак.

В одну секунду солнце погасло; снова опустилась ночь, в которой светились только гекконы.

Валид повернулся вокруг себя; зажмурился. Нервно провел рукой по губам. Стереть отвратительное масло никогда не удастся. Даже самому яростному ливню это не под силу. От страха у мальчика дрожали ноги.

– ВЫХОДИ, СКОТИНА!

В полуметре от него на песок упало что-то тяжелое. Ржавый шатун, не меньше двадцати килограммов весом.

– ДАВАЙ, ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?

В ту же секунду на мальчика что-то набросилось. Метнулось в темноте, как молния, огненная вспышка. Луч солнца.