Хроники ржавчины и песка

На севере, в нескольких милях отсюда, пустыня становилась ровной и твердой, как мраморная плита, покрытая тонким слоем перегноя и галькой; эта бесконечная равнина с редкими, чахлыми кустиками, где свистел ветер, перекатывая высохшие фекалии кораблей, была любимым местом для соревнований судов и суденышек. А от вида возвышающихся на горизонте гор, окутанных сверкающими грозовыми тучами и вечными льдами, захватывало дух.

Мехаратт стоял у подножия хребта: последний бастион пустыни перед безжизненными камнями и безымянными тропинками. Внизу склоны опоясывало кольцо ржавых обломков, сотен, а может, и тысяч остовов кораблей, которые много веков назад пришли сюда, чтобы умереть между стремнинами и гротами. Они так и лежали здесь, наваленные друг на друга, перевернутые вверх облезлыми ступицами. Засыпанные обвалами, исхлестанные ливнями. Побежденные в гонках, поставленные на кон и проигранные капитанами. Дерзнувшие подняться на горы и не сумевшие спуститься вниз. Брошенные. Больные и осмеянные. Корабли-негодяи, корабли-неудачники. И корабли-самоубийцы.

На многие мили равнину покрывало острое ржавое железо. Кислые пары, черные отходы. Горелое масло и разлагающиеся сердца. Насекомые и свернувшаяся кровь.

Билал залез в нагромождение механокардиоников, закрыл глаза и приказал трогаться в путь.

Дюна!

Бастиан задрал нос, дюжина колес повисла в воздухе; перемахнув через верхушку песчаной стены, он тяжело опустился на землю.

Под градом камней и обломков Найла и Лакруа не удержались на ногах. Девочка ударилась затылком о фальшборт и съехала на палубу вверх тормашками. Обрубок дымовой трубы вместе с цепями вылетел за борт.

В воздухе заклубились пыль и песчинки. Ядовитое облако шафранного цвета.

Найла закашлялась, сплюнула и перекатилась на живот, вцепившись рукой в перила. Лакруа исчез.

Поискала его глазами на носу и на корме. Капитана нигде нет.

Она вскочила на ноги:

– ЛАКРУА!

Корабль замедлил ход. Было тихо, если не считать свистящего ветра и лязга искореженного железа.

– ЛАКРУАААААА!

Внезапно повисла тишина, и Найла вдруг во второй раз услышала.

Беспокойное биение.

Акульего сердца.

Казалось, что оно пульсировало прямо у нее в груди.

Девочка снова закашлялась.

А А

У У

Р Р

К К

А А

Л

А А

К К

Р Р

У У

А А

Встревоженный Бастиан искал своего капитана.

Еще сильнее сбросил скорость.

По палубе, широко расставляя ноги, ковылял Азур. Найла пошла ему навстречу.

– Где Лакруа?

Механокардионик многозначительно обвел глазами пустыню. Потом положил обе руки на поручень и выразил то же самое словами:

– Он вылетел за борт. Я видел. – Азур выпрямил спину. – Теперь капитан Бастиана – ты!

Проклиная свое любопытство, Сарган опустился на песок. За механокардиониками ему ни за что не угнаться, особенно на спуске, хоть мешки и тормозят движение. Лег на спину на верхушке дюны и закрыл глаза. Как горячими головешками, кожу прижигало солнечными лучами; прежде чем Сарган успеет найти укрытие в тени, солнце поджарит его на медленном огне и обдерет шкуру живьем.

Может, вернуться к обломкам, спрятаться между раскаленными листами железа, подождать до наступления ночи, а потом отправиться в путь? Он открыл глаза и посмотрел на свои пальцы.

Тогда-то Сарган и увидел его.

Казалось, это просто облако пара, которое колышут струи раскаленного воздуха, поднимающиеся от земли. Но у него было две руки и две ноги. И существу, похоже, тоже было очень плохо.

Оно упало на песок.

Страдало существо не от жары и, тем более, не от жажды.

Сарган вытащил оставшийся нож и бросил ему.

– Больше ничего железного у меня нет, – сказал он.

Подобрав лезвие, Внутренний сделал глоток: от касания с металлом ему полегчало.

– Не преследуй меня, – попросил Сарган. – Одного ножа тебе не хватит, чтобы выжить. Возвращайся на остов своего корабля.

Существо показало на поднимавшийся из-за дюны дым. Сарган потер глаза – наверное, обломки отсюда просто не видно.

– Там твой корабль?

Внутренний поднес сложенные ковшичком руки ко рту.

– Вода? У тебя есть вода?

Прозрачный силуэт кивнул.

– Я понятия не имею, как управлять кораблем!

– Почувствуй его.

Найла посмотрела на пустыню. Бастиан замедлил ход настолько, что можно было спокойно стоять на палубе, разглядывать дюны и не бояться каждую секунду свалиться за борт. Они с Азуром решили подняться на верхнюю палубу, чтобы насладиться видом и свежим ветром.

– Кого «его», черт подери?

– Корабль. Почувствуй сердце Бастиана. Подстройся под его ритм.

Девочка уставилась на механокардионика. Почему ей стало тяжело дышать?

– Отлично.

– Что «отлично»? – Найла ощутила, как сердце корабля стучит у нее в груди.

– У тебя хорошо получается.

Бастиан пошел еще медленнее.

– Что с ним происходит?

С носа на нее смотрели два механокардионика.

– Чего уставились? – проорала Найла. – Занимайтесь своей работой!

Глянула на небо. Сгусток туч цвета спелого сыра. И что-то над ним.

Зажмурилась. Как назло, нет бинокля. Наверное, она единственный капитан Мира9 без подзорной трубы: найденную на гребне девочка оставила в Мехаратте. Найла сбежала по лестнице на нижнюю палубу, влетела в каюту Лакруа и схватила бинокль.