Хроники ржавчины и песка

Сарган бросил взгляд на обломки – края острые, рваные, колючие: если баллон не проколется, пока они будут взлетать, – это уже огромная удача. Наверное, корабль потерпел крушение много месяцев назад или даже лет. А эта вода – подарок недавней грозы.

Но терять ведь нечего. Останься он здесь, сколько протянет? Два дня, три?

– Ладно, на луну я не собираюсь, полетим низко. Возьми курс на Мехаратт.

В воздухе пахло кораблями.

И сердцами…

Приказав товарищам остановиться, Билал вылез из конструкции, но одной рукой продолжал за нее держаться – боялся, что иначе его унесет ветром. Вдохнул шершавый воздух пустыни.

Металлическая конструкция раскрывалась как механическая роза. С колес, которые ветер гнал еще несколько метров, спрыгнуло шестеро механокардиоников.

Прямо перед ними – корабль, невидимый из-за бесновавшейся бури.

Билал достал фонокль и выставил перед собой, но прибор сразу забило песком так, что пришлось вытряхивать песчинки.

В недрах судна глухо, как гонг, пульсировало акулье сердце.

– Корабль! – крикнул Билал. – Огромное сердце-мать. Перепуганное. – Но он чувствовал, что это не все…

Направил фонокль на небо. Металлические губы тут же изогнулись злобной улыбкой.

– Мизерабль прямо над нами. Теперь добыча не ускользнет. – Подождал, пока товарищи почувствуют эйфорию момента. – За дело! Чем быстрее управимся, тем быстрее вернемся на борт.

Азур схватил Найлу за руку.

– Мы должны спуститься в кардиокомнату.

Девочка не ответила.

– Надо торопиться, Найла!

– Скажи зачем.

– Смотри, – сердцеглот распахнул люк, чтобы гроза убедила девочку.

Почти вслепую, сгибаясь под порывами ветра, они прошли по заваленной обломками батарейной палубе к корме, где должен быть спуск в трюмы. Вдруг Азур остановился: еще один шаг – и они полетели бы вниз. От корабля отрезан огромный кусок. Механокардионик отошел от пропасти на несколько метров; песчаные вихри закручивались со всех сторон – из-за вибраций он потерял чувство пространства.

– Где лестница?

– ЗДЕСЬ!

Азур поднял голову. Голос девочки доносился из пустоты. Обхватил поручень, найдя самую короткую дорогу, чтобы услышать Найлу.

– Вот ты где, – девочка схватила его за руку и подтолкнула вниз по лестнице.

– Мизерабль отсек от корабля еще один кусок!

Переборки Бастиана сильно и ритмично вибрировали от страха. От боли израненного металла. С пола поднимался горячий пар, как жаркое дыхание зверя.

– Во́т это место!

Зайдя в машинное отделение, они услышали глухое пульсирование акульего сердца и встали как вкопанные. Азур обнял девочку за плечи и начал шептать прямо ей в затылок, касаясь металлическими губами волос.

– Ты капитан Бастиана, только ты можешь его успокоить. Если он не тронется с места, считай, что с нами покончено.

– Но…

Азур ее подтолкнул.

– Сделай так, чтобы это чертово сердце успокоилось!

Перед Найлой – заполненное паром помещение.

Три шага…

Четыре…

В ушах отдавались удары.

На полу в том же ведре, которое она видела у трупа акулы, лежало сердце, только теперь из него выходили десятки медных трубочек и поднимались к потолку, все больше разветвляясь.

Найла сделала еще шаг.

Сердце пропустило удар. Неужели корабль чувствует… что она подходит?

Под покровом тишины
Спит корабль и видит сны:
Как спускается по дюне в свете призрачной луны.

Ждет его далекий путь…

Когда-то эту колыбельную пел ей отец. Прошло уже очень много лет, но она до сих пор помнила слова. Девочка закрыла глаза, сбросила башмаки и стала петь дальше дрожавшим голосом. Было жарко; Найла начала танцевать, медленно отдавая себя во власть музыки.

Ноги скользили по залитому маслом полу и утопали в вате пара. Найла будто бы перемешивала его ногами, плавно покачиваясь, делая поворот за поворотом. Кружась в жарком оцепенении.

Так, босая, она танцевала долго-долго. Под ритм двух бьющихся в унисон сердец…

Вдруг корабль вздрогнул, и девочка упала на пол, почти утонув в белой вате.

Послышался грохот: механизмы приходили в движение.

Азур издал металлический возглас ликования.

Бастиан снова набирал ход.

Мотая ногами в воздухе, Билал едва успел ухватиться за фальшборт. Ветер бросил ему веревку, уже ненужную. Так, болтаясь на правом борту, механокардионик провисел долго. Металл, бьющийся о металл, в самом разгаре бури.

Посмотрел вниз, но там только клубились вихри: товарищей поглотила стихия. Билал сжал зубы. Утопавшие в песке колеса все быстрее перемалывали землю. Если руки сейчас соскользнут, то корабль сделает из него фарш раньше, чем он долетит до земли.

Сглотнул ржавчину. Вдруг ветер оторвал лист железа от живота; хватило секунды, чтобы полый корпус заполнился песком. Изнутри что-то выкатилось и полетело вниз.

Он отчаянно приложил последние силы, втянул себя на борт и рухнул на палубу.

Сотрясаясь всем телом, на верхушке каждой дюны корабль вставал на дыбы, а потом переваливался через гребень и падал, обдавая все вокруг песчаными брызгами. В такие моменты перехватывало дыхание. Внутренности проваливались в пустоту. А сердце выпрыгивало из груди.