Хроники ржавчины и песка

Когда девочка вернулась наверх, ветер свистел со страшной силой. Вокруг корпуса поднялись песчаные вихри.

– Буря, – сказал Азур, услышавший, что девочка вернулась. – Началась внезапно.

Корабль…

– Почему мы остановились? – Бинокль можно было просто выбросить за борт.

– Надо уходить с палубы!

Еще чего не хватало! Пусть механокардионик прячется в каюте, она будет стоять здесь.

– Ты иди, а я останусь с Бастианом! – прокричала Найла, чтобы Азур услышал ее в поднявшейся песчаной буре, хотя повышать голос было незачем.

Сердце!

Пропустило удар. Девочка положила руки на грудь: почувствовала, как оно снова заколотилось. До крови прикусила губу.

Корабль испугался.

– А ну-ка, прекрати! – громко приказала ему Найла, сплевывая капельки крови в песок.

В трюмах с грохотом заурчали кишки корабля. Бастиан завибрировал, послышался громкий выхлоп. И что-то вывалилось в песок.

Завоняло гнилыми сливами.

Найла посмотрела на затуманенный песком солнечный диск.

Молния. И сразу же – раскат грома. Скрежет раздираемых листов. Треск, удары. Огромный кусок трубы, осыпая палубу ржавыми осколками, рухнул вниз.

Песок на губах Найлы передал ей внезапную панику корабля и боль раненого металла. Девочка рванула вниз по лестнице и, открывая люк рубки, увидела, как темная туча закрывает солнце.

Небо изрезано лезвиями молний.

Пахнет озоном.

И дымом. С кормы.

Зайдя в рубку, Найла прижала люк спиной.

– Это он! – ледяным голосом сказал ей Азур. – Мизерабль сделает так, что мы больше не сможем двигаться, и пришлет сюда механокардиоников, которые вырвут нам сердца.

Найла швырнула подзорную трубу в стену с такой силой, что та разлетелась на тысячу осколков.

– Ты же один из них, да? Из экипажа Мизерабля?

Азур промолчал; в его ушах все еще отдавался вибрацией звон разбитого стекла.

– Отвечай, придурок! Ты с этой летающей гадины, да?

Механокардионик всхлипнул:

– Да, с Мизерабля!

Найла почувствовала, что каждый мускул у нее обмяк, как песчинка, которая не смогла удержаться на дюне и скатилась к ее подножию. Девочка не находила слов.

– И как эта хрень летает?

– Похищает Внутренних с других кораблей. И сердца, которые позволяют ей добираться до гнезда и маневрировать во время грозы.

Весь корпус раненого Бастиана жалобно скрипел.

– Ты же член его экипажа, разрази тебя гром! Почему ты так хочешь убить свой корабль? Что он тебе сделал? – Найла не сумела справиться с яростью, хоть и не знала, на кого ее обрушить: на летающий корабль, на Азура, на Бастиана, который был настолько парализован ужасом, что не мог защитить собственного капитана.

Механокардионик промолчал.

Раздался страшный грохот. Найла едва удержалась на ногах.

– Сколько у нас времени?

– Несколько минут. Часов… Мизерабль чувствует биение наших сердец. Знает, что, застряв среди дюн, долго мы не протянем.

Девочка посмотрела в иллюминатор; песчаная буря превратила день в ночь.

– Он приземлится на дюны?

– Мизерабль садится только в своем гнезде. Поэтому мне и нужна была карта, записанная на голосовом цилиндре. Чтобы узнать, где укрытие.

– Ты же был членом его экипажа, как ты мог не знать, где гнездо? – изумилась Найла.

– Корабль отбирает наши сердца во время полета, – склонил голову механокардионик. – А возвращает только за несколько секунд до прыжка с парашютом. Там, в небе, мы не живые. На Мизерабле живых нет…

Вода!

Сарган припал губами к краю старой ржавой бочки и поднял голову, только когда понял, что больше не сможет выпить ни капли.

Вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Внутреннего.

– Здесь еще кто-нибудь из твоих остался?

Существо не сомневалось, что человек служил на корабле и знает металлояз, поэтому жестом попросило выстучать слова на железе. Сарган повторил вопрос костяшками пальцев.

– Нет.

– Тебя не забрали?

– Нет.

Говорить с Внутренним было очень непривычно: силуэт дрожал, как облако пара на блестящем металле.

– Ну, пойдем.

Внутренний повел Саргана по лабиринту обломков; несколько раз пришлось пригнуться, чтобы не удариться о свисающие железяки, а потом пройти по огромному сваленному на песок полотнищу. Из песка одним боком торчала огромная горелка, к которой был прикреплен газовый баллон с краником, а рядом змеились веревки, тянущиеся до парусины.

– Просто открой клапан, – выстучало существо по торчавшему из песка куску металла.

– Может, баллон и не полный, – Сарган попробовал сдвинуть его ногой, но не смог. Он разговаривал не столько с существом, сколько сам с собой. Но теперь поискал кусок железа, на котором выстучал. – Можно попробовать.

– Я заберусь в баллон. Какое-то время мы с газом сможем держать эту штуку в воздухе.

Сарган поискал глазами корзину. Она лежала неподалеку, прикрепленная к тросам и полузасыпанная песком; ее и корзиной-то не назовешь – такая она была хлипкая и жалкая. Сплетена вроде бы из крепких на вид прутьев, но на солнце они иссохли и стали ломкими. Отчистив корзину от песка, Сарган повернул ее на бок, чтобы посмотреть, в каком состоянии днище. Оно оказалось очень потрепанным и местами почти просвечивало.

Внутренний стоял, опираясь на кусок старого киля, и ждал, что решит человек.