Хрупкая прочная связь

На ее левой руке красовалось обручальное кольцо с бриллиантом размером с ледяную глыбу. Я тут же опустил стекло.

— Чем могу помочь? — спросил я, стараясь дышать через нос и успокаивая бешено стучащее сердце. После всего, что со мной произошло немудрено стать пугливым.

— Маршал Джонс?

Я мгновенно почувствовал опасность. Откуда, черт возьми, она знала мое имя?

— Да.

Женщина глубоко вдохнула и ее глаза наполнились слезами.

— У меня есть дочь, ее зовут Саксон. Боже, о чем я только думала, когда давала ей это имя? Мальчишки будут называть ее Сакс, а когда она подрастет — Секси Сакси, а потом вместо Сакс — просто Секс. Но я думала, что у нее еще полно времени, чтобы наорать на меня из-за этого. Так ведь? У нее еще вся жизнь впереди…

Женщина была до смерти напугана, и ее бессвязная речь только подтверждала это. У нее тряслись руки, периодически пропадал голос, и через пару минут она вовсе стала задыхаться.

— Мэм, — начал я, слегка приоткрывая дверь.

Но женщина резко ее захлопнула.

— Нет! Ради бога, только не выходите из машины! Что, если Вы выйдете, и я не смогу затолкать Вас обратно… ведь он ее убьет!

Женщина почти рыдала, жадно глотая воздух, все больше впадая в полное отчаяние. И я прекрасно понимал почему.

Крейг Хартли был жутким сукиным сыном, который заставлял хороших людей совершать очень плохие поступки. Вот почему женщина вытащила из сумочки пистолет и направила его на меня. Ей действительно было важно, чтобы я ее выслушал.

ГЛАВА 18

ЭМЕРСОН УЭНТУОРТ РАЙС была на кухне, когда задняя дверь открылась и вошел ее муж, за ним следовал человек, наставив на него пистолет. Быстро и деловито незнакомец поинтересовался у нее, не могла бы она ему помочь в серьезном деле. Когда Эмерсон не ответила, мужчина выстрелил в живот ее мужа. Вот тогда и раздались крики.

— У него моя малышка, — произнесла Эмерсон, говорила она сквозь рыдания, как обычно и поступают люди, когда напуганы до безумия.

Ей позволили вызвать скорую для мужа, с которым она была уже 15 лет в браке, прежде чем ее с дочерью погрузили во внедорожник «БМВ» и увезли. Эмерсон понятия не имела, жив он или мертв. Но она точно знала, что ей придется обменять меня на свою дочь, и, клянусь Богом, именно это и произойдет.

— Я правда сожалею об этом, — заверила меня Эмерсон, прислонившись к пассажирской двери, она держала оружие двумя руками, чтобы я знал: если дернусь, она снесет мне башку. — Ему нужны Вы, а мне нужна моя дочь.

— Я все понимаю.

— Мне необходим Ваш пистолет. Он сказал, что у Вас будет оружие.

— Куда мне ехать? — спросил я, вытаскивая пистолет из кобуры под курткой, и передал его Эмерсон.

Нужно было выехать из Парк-Ридж, затем Эмерсон велела ехать по Тохи-Авеню, а после в Кортленд. Слева, в четырех кварталах к югу, стоял большой трехэтажный дом, и мне было сказано выйти из машины, подойти к парадному входу и позвонить в дверь. Эмерсон будет стоять прямо за мной.

Да, я мог бы легко отобрать у нее пистолет, но понимал, что она боится за свою дочь.

— Как только я заберу своего ребенка, маршал, я пришлю за Вами морпехов, клянусь Богом, — пообещала она, когда мы поднимались по ступенькам крыльца.

У меня не было причин сомневаться в ее искренности.

Позвонив в дверь, я подумал о своем телефоне, который валялся в машине под сиденьем, я сбросил его туда, когда Эмерсон отвела от меня взгляд, чтобы убедиться, что мы едем в правильном направлении. Оставалось надеяться, когда Ян попытается до меня дозвониться и не сможет, его полицейский мозг включится, и он будет точно знать, что произошло. По крайней мере, телефон в моей припаркованной машине расскажет ему о моем последнем местонахождении. Начиная с этого момента, в зависимости от действий Хартли, все было лишь делом случая.

Поскольку мне не хотелось пугать Эмерсон еще больше, я изо всех сил старался не расклеиться. Делал неглубокие вдохи, держа нервы в узде, и с трудом сдерживался, чтобы меня не вырвало, несмотря на то, как скрутило желудок. Все просто, я был в ужасе и отчаянно пытался не дать Эмерсон прочитать это по моему лицу.

Когда дверь приоткрылась, я увидел испуганную, всхлипывающую маленькую девочку за секунду до того, как она заметила свою мать.

— Мамочка! — взвизгнула девочка, и Эмерсон пришлось положить руку мне на спину, чтобы удержаться на ногах.

— Привет, ангелочек, — успокоила ее Эмерсон. — Просто постой там ради меня, хорошо? Замри как эскимо, пока мы не поймем, чего хочет этот человек.

Шестилетняя Саксон повернула голову, чтобы послушать, а потом подняла свое маленькое личико и посмотрела на меня.

— Ты Миро?

— Да.

Она глубоко вздохнула.

— Он хочет, чтобы ты вошел, если ты это сделаешь, я уйду отсюда с мамой.

— Ладно, тогда впусти меня, — сказал я, широко улыбаясь, чтобы она знала, все будет хорошо.

Саксон снова повернулась, однако прислушиваясь, она неотрывно смотрела на мать.

— Он говорит, что мы можем идти, мама. Но мы должны быть очень спокойными и тихими, ни с кем не разговаривать, пока не дойдем до конца улицы. Если мы не будем хорошими девочками, он разозлится.