Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Однако, как и следовало ожидать, это заявление ТАСС не устроило ни одну из конфликтующих сторон. Дж. Неру посчитал, что Москва просто не желает «нажать на своего союзника», а Пекин и вовсе разобиделся, расценив этот шаг Москвы как политику «приспособленчества и уступок», которая может лишь способствовать «неистовству Неру»[737]. Поэтому в советском руководстве решили вновь использовать визит партийно-правительственной делегации на празднование десятилетия КНР для того, чтобы обсудить все острые вопросы. Он начался 30 сентября 1959 года с прилёта Н.С.Хрущёва в пекинский аэропорт, где его встретили председатель ЦК КПК Мао Цзэдун и новый председатель КНР Лю Шаоци. В отличие от последнего визита новая встреча лидеров двух стран прошла достаточно сухо, без привычных объятий и лобзаний. Тем более что, едва спустившись с трапа самолёта, Н.С.Хрущёв сразу заявил о том, что его двухнедельная поездка в США, которая закончилась буквально три дня назад, и состоявшиеся там беседы с Д. Эйзенхауэром, Р. Никсоном и американскими сенаторами, были не только полезны, но и продуктивны, и бесспорно должны привести к улучшению отношений между СССР и США, а значит, и реальному ослаблению всей международной напряжённости. Понятно, что подобные «перлы» из уст Первого секретаря ЦК КПСС были для Мао и других китайских лидеров недопустимым откровением, что не могло не отразиться на ходе самого этого визита. Китайские товарищи даже не пытались скрыть своего откровенного недовольства визитом Н.С.Хрущёва в Вашингтон и всех его попыток начать политику разрядки с американскими империалистами, неизбежная война с которыми всё больше и больше будоражила воспалённое сознание самого Мао.

На следующий день перед торжественным военным парадом и грандиозной демонстрацией трудящихся состоялась «сердечная беседа» Мао Цзэдуна и Н.С.Хрущёва в правительственной резиденции Чжуннаньхай. В ходе этой встречи глава советской делегации стал вещать не только о важности «великой дружбы» и сотрудничества между СССР и КНР, но и об ответственности двух держав за обеспечение мира и предотвращение угрозы начала ядерного войны. Его визави, согласившись с наличием подобной угрозы, всё же заметил, что именно поэтому Китаю и нужно иметь своё ядерное оружие, которого у него до сих пор нет. Далее разговор зашёл о культе личности И.В.Сталина, и Мао сразу заявил, что решения XX съезда по этому вопросу были не обоснованы в полной мере, поскольку И.В. Сталин был вождём мирового революционного движения, в том числе китайского, а посему такие важные проблемы следует решать не в одностороннем порядке, а совместно. В ответ Н.С.Хрущёв стал горячиться и всячески оправдываться, однако Мао, войдя в раж, продолжал с ещё большим напором гнуть свою линию и назвал осуждение И.В. Сталина «поспешным и субъективным», совершенно справедливо указав на то, что вся эта кампания «крайне осложнила обстановку в мировом коммунистическом движении и затруднила отношения между двумя партиями»[738].

На следующий день состоялась ещё одна встреча двух делегаций, где обмен грубыми взаимными упрёками только усилился. Так, Н.С.Хрущёв, всё ещё находящейся в эйфории от «триумфального визита» в Вашингтон, пытался доказать китайским «товарищам», что их «игра мускулами» только на руку реакционным силам в Вашингтоне, которые сознательно «вгоняют весь мир в колею холодной войны». А министр иностранных дел КНР Чень И упрекнул московских визитёров в том, что их нынешняя линия в отношении агента империалистов Дж. Неру является «недопустимой и приспособленческой». Этот пассаж из уст какого-то министра настолько взбесил Н.С.Хрущёва, что он самолично дал «китайскому гладиатору самую решительную отповедь»[739].

Утром 4 октября 1959 года советская партийно-правительственная делегация, в состав которой, помимо Н.С.Хрущёва, входили М.А. Суслов, О.В.Куусинен, Е.А. Фурцева, А.А.Громыко и Ю.В.Андропов, покинула Пекина. Её проводы в столичном аэропорту были ещё более холодными, чем встреча. Мао Цзэдун и Н.С.Хрущёв просто пожали руки и расстались без каких-либо напутственных слов. А уже 15 октября Президиум ЦК, заслушав хрущёвскую информацию о визите в Пекин, признал необходимым, чтобы он более подробно изложил всё это на Пленуме ЦК. Первоначально все необходимые материалы для доклада было поручено было подготовить всем членам делегации, однако накануне Пленума ЦК, 14 декабря, доклад о поездке перепоручили сделать только одному М.А. Суслову[740]. Этот доклад, произнесённый им 26 декабря 1959 года, в последний день работы Пленума ЦК, в целом носил примиренческий характер. Несмотря на критику политики «большого скачка», идей развития «малой металлургии» и создания «народных коммун», а также «элементов зазнайства и нервозности» во внешней политике, докладчик заявил о том, что всё-таки «необходимо охранять и оберегать советско-китайскую дружбу» и «не дать возможности врагам вбить клин в отношения между Китаем и Советским Союзом»[741]. Но сберечь и сохранить эту дружбу так и не удалось.