Хрустальные осколки

– Такой юный, прям как Мирай мой. Но больное тело у тебя, больное. Укрепляй его практиками, вкушай плоды целебные.

Октавиан тихо вздохнул. Неужто госпожа Камелия позвала его на Райские острова лишь исцелиться? Исполнитель желаний надеялся впечатлить прекрасную богиню блестящим умом и харизмой, а в итоге едва не ослеп от собственной глупости. Как идиот погнался за диковинной птицей с перламутровыми глазами на хвосте и своих чуть не лишился. Но таинственный спаситель заметил его вовремя сквозь паутину веток. И с каждой каплей воды боль уменьшалась.

– Закрой глаза, сынок. Ты молодец, стойкий. Таких удача любит. Терпеливых, – хвалил лекарь. Октавиан бы с ним не согласился, но возражать не стал. Хотелось скорее поправиться, пообщаться с госпожой и вернуться в родной подвал.

– Эниан, подай настой, – окликнул лекарь помощника. И прозвучал нежный голос спасителя:

– Конечно, господин Аскле.

– Я же просил тебя, сынок, называть меня дядюшка Аскле.

И мокрая ткань легла на веки. Ее цветочный запах успокаивал.

– Береги друга своего, Эниан. Совсем хрупкий он, – наставлял Аскле.

– Я глубочайше признателен вам, Ваше Целительство, – ответил Эниан. Его голос убаюкивал, ложился мягким покрывалом. – Я все сделаю для его выздоровления.

«Да кто же такой этот «друг»?» – задумался Октавиан. Чья-то ладонь накрыла его пальцы.

– Я буду рядом, мой друг.

И Эниан сдержал слово. Он не отпускал его руки, пока тот спал. А в моменты бодрствования поил фруктовым нектаром. Октавиан не понимал столь трепетной заботы о незнакомце. В мире, где правят пороки, о добродетелях никто не слышал. И когда травяной настой забился в уголки глаз, стекая с куска ткани, гость не выдержал и спросил:

– Кто ты такой?

– Твой небесный дух-хранитель, – тихо ответил Эниан.

Октавиан надеялся, что тот шутит. Какой-то дух спас огненосца в роще Райских островов. Позор, не иначе. Да и откуда белокрылый появился в этой обители наслаждения? В отличие от богов, небесные слуги противились удовольствиям. И разговаривать Октавиану с белокрылым спасителем не о чем. Хотелось подколоть его, поиздеваться.

– Зачем ты помогаешь мне?

– А почему я не должен помогать тебе? – удивился Эниан.

– Ты меня совсем не знаешь, – продолжал бессмысленный диалог Октавиан. Но белокрылый не сдавался:

– И что с того?

– А если я плохой?

– Плохие не попадают на Райские острова.

Больной язвительно рассмеялся. Наивный белокрылый пригрел на груди змея-искусителя, совершенно об этом не догадываясь. Хотелось добавить: «Но я же попал!» – но другие слова выскользнули из оскверненных уст:

– А если я только притворяюсь хорошим?

Дух тихо вздохнул. Огненосец утомил его вопросами.

«Ну давай, брось меня! Я же нечисть! Враг твой!» – начал ликовать Октавиан, но Эниан поразил его:

– Тогда время рассудит…

И время, проведенное с непорочным юношей, очистило черную душу. Да и глаза полностью исцелились. Исчезли боль и жжение.

Октавиан медленно приоткрыл веки, надеясь встретиться со своим духом-хранителем, но лишь уткнулся в пустую стену шатра. Как оказалось, все проведенное в лежачем состоянии время больной нежился на роскошном ложе, усыпанном лепестками. Только не романтики желал Октавиан. И стоило подумать о таковой, как белоснежный тюль внезапно шелохнулся, и вошла она.

Столь изящная походка розоволосой девы приковала взгляд. И сама незнакомка была хороша. Пышные локоны едва касались хрупких плеч. Аппетитные формы возбуждали сильнее афродизиака, что в виде золотистых бутонов свисал гирляндой на груди и покрывал макушку венком. Гость облизывался, рассматривая округлости под полупрозрачной струящейся тканью. Ах, эта тряпка была явно лишней на очаровательной прислужнице Камелии. Как же хотелось заманить деву в свои ядовитые сети, но та не оказалась наивной глупышкой. Она властно смотрела на него сверху вниз. Октавиан уже сам начал растекаться, теряя из-за вожделения контроль, как пальцы коснулись подбородка и притянули голодного огненосца к себе.

– Госпожа искала тебя, Восьмой, – произнесла прислужница. Ее светло-голубые, почти прозрачные глаза гипнотизировали и манили.

– Вот он я, – игриво откликнулся Октавиан, мысленно раздевая деву.

Она одарила его легкой улыбкой и поманила за собой:

– Идем со мной.

Но Октавиан резко схватил ее за бедра. Нетерпеливые пальцы пролезли под платье, касаясь нежной кожи. Дева простонала и напряглась. Она сбросила полупрозрачное одеяние, отдаваясь гостю, как подношение на алтаре. И Октавиан принял райский подарок, медленно изучая поцелуями ее изгибы. Хотелось наслаждаться ею и не отпускать. Он ласкал ее пальцами и губами, усиливая девичьи стоны.

«Какая вкусная. Вся. Так бы и съел, будь моя воля…»

Казалось, он сам на пределе.

Красавица тоже не сдерживалась. И, вцепившись пальцами в плечи юного любовника, дошла до края. Сладкие игры послужили началом страстного знакомства. Дева оседлала гостя, позволив ощутить тепло, и они познали друг друга. Он сжимал ее грудь, пока она достигала экстаза, сидя верхом. То был его первый раз. И хотелось еще и еще. Сама красавица была не против, лаская его слух мелодичными стонами.