Хрустальные осколки

Эни дрожащей рукой положил кусочек в рот. Нежный бисквит растаял на языке, введя в заблуждение, а пропитанная ликером вишня пьянила, оставляя после себя приторную сладость. Вкусовые ощущения сводили с ума. Эни прикрыл глаза от непривычного для него удовольствия, как вдруг распахнулась дверь, и властный голос Маттиаса прогремел:

– Эни-ан, ко мне!

Служанки едва не свалились со стульев от страха. Испачканные в креме пальцы так и застыли у губ.

Эни стыдливо вышел к Маттиасу, не оборачиваясь на перепуганных дев.

– Принеси мне трубку, я курить хочу. В этот раз не оплошай! – приказал господин и сунул золотой нарядный ключ пленнику в карман.

Провинившийся слуга тихо кивнул:

– Да, господин.

И побежал по коридору, пока пьяные и довольные гости лениво брели к выходу из замка. Сердце бешено колотилось. Маттиас застал слуг за поглощением объедков. Какое наказание он им назначит? Мысли путались, пока дрожащая рука крутила ключ в двери королевских покоев.

Эни осторожно дернул ручку и впустил безмолвный полумрак.

«И как я буду искать эту трубку?»

Пленник неуверенно шагнул в темные покои. Поиски ночной прихоти господина казались невыполнимой задачей. Но в этот раз Эни не оплошает, хотя ноги снова заныли от усталости.

Тогда, в первый день проверки, Его Темнейшество уточнил: «Она лежит на тумбе у кровати».

К счастью, Эни нашел ту неуловимую узорчатую вещицу мерцающей на месте. Он победно схватил трубку и выскочил из спальни.

«Теперь господин будет доволен», – выдохнул Эни, поворачивая ключ в противоположную сторону.

Гости к тому времени успели покинуть замок. Спускаясь по лестнице, Эни вздрагивал от резкого звона битого стекла и криков. Наверное, бедные служанки не оправились от шока и теперь с трудом расставляют вымытую посуду, ругаются друг с другом, опасаясь гнева господина. Эни поможет им позже, но сначала выполнит приказ.

Покинув замок, Эни принялся искать уже Его Темнейшество. Вдалеке гасли сине-зеленые звезды – колесницы господ.

Эни нашел Маттиаса во дворе замка, прислонившимся спиной к колонне. Унизанные кольцами пальцы закрывали лицо. Пленник тихо шагнул навстречу, как увиденное заставило замереть на месте. По припудренным щекам черными ручьями стекали слезы… счастья. Белоснежная улыбка ослепляла, а искренняя радость завораживала. Детская, непосредственная, без грамма привычной фальши. Господин, оказывается, умеет испытывать чувства. Он не восковая кукла, он живой. И эта живость красила его ярче привычного грима.

Эни боялся пошевелиться, дабы не спугнуть случайно открывшуюся его взору светлую сторону темной души.

Но господин все же заметил пленника и в мгновение надел восковую маску безразличия. И только потемневший взгляд выдавал недовольство.

Эни наигранно откашлялся и протянул Маттиасу трубку. Тот схватил ее и отвернулся.

Успешно выполнив задание, пленник прислонился к другой колонне и… задремал. Перед глазами замелькали силуэты на монохромном фоне. Вскоре звуки слились в какофонию, картинки исказились полосатыми помехами, и едкий запах табака ударил в ноздри, прогнав неразборчивый сон. Эни открыл глаза и уставился на Маттиаса. Тот медленно выдыхал струйку дыма, сжимая пальцами трубку. Курил так же искусно, как и произносил речи, пил вино и радовался. И в этом величии улавливались знакомые черты.

Он напоминал брата. Сигаретный дым вечно сопутствовал Дэвиану. Эни пытался отучить его от порочного для небесного стража пристрастия, на что близнец ворчал и доказывал свое право жить как хочется, выставляя напоказ свой бунтарский темперамент.

Но Маттиас… отрешенно смотрел в пустоту, выдыхая дым тонким кружевом. И Эни продолжал наблюдать за хозяином, рассматривал рубиновый перстень на указательном пальце. Изучал заново, осторожно касаясь любопытным взглядом тонких страниц его черно-белой души.

Свободной рукой Маттиас вытащил шелковый платок из кармана расшитого золотом наряда. Но лишь размазал потекшую под глазами тушь.

Господин совершенен, ведь так считают слуги. Он не может испачкаться или порезаться. Он – пример для других правителей и непостижимый идеал для поданных. И Эни решил, что тайное должно остаться тайным, и осмелился подойти к растерянному хозяину.

– Ваше Темнейшество, позвольте я… – начал пленник.

Маттиас, не проронив ни слова, закатил глаза и позволил Эни убрать остатки пролитой искренности. Пальцы дрожали, будто лицо господина могло треснуть пополам от любого прикосновения. Эни бережно водил платком по черным потекам, возвращая господину потерянное совершенство.

Пара завершающих движений, и цвет кожи выровнялся, словно на лице не застывало ранее ни слезинки, ни капли пота.

Глаза господина и старательного пленника на секунду встретились. И казалось, выстроенная стена недельного непонимания пошатнулась, как вдруг раздался пронзительный женский вопль. Маттиас едва не выронил трубку и ринулся в замок, схватив Эни за руку.